— Олег, уходи! Я их задержу!
Никогда он не дрался с такой яростью и так умело. Меч его
блистал сразу спереди и сзади, отсекал руки и головы. Он чувствовал сильные
удары, доспехи трещали, в голове начало мутиться, он помнил, что сюда собраны
самые лучшие воины со всего света... со всего света викингов. Вокруг стоял
многоголосый рев, в ушах ломило, он поскальзывался в лужах крови, переступал
через трупы.
Когда занемело все тело, крики стали громче, а пространство
вокруг него расширилось. Сплошная стена распалась на группки сражающихся... К
Томасу пробились двое бородатых гигантов, угрюмых и тяжелых, как быки, оба
обнаженные до пояса, с широкими кожаными поясами. У каждого грудь так широка и
вздута, что Томас принял сперва за выкованные из светлой меди доспехи, лишь
когда их тела покрылись кровью, он закусил губу, начав догадываться.
Еще трое рубились впереди. Их широкие топоры разрезали
воздух со свистом, разбрасывая веером красные капли. Чем-то выглядели похоже, и
когда один оглянулся, Томас вздрогнул, увидев знакомое лицо и синие глаза.
Ближайший к нему гигант, пошатнулся от удара в спину,
повернул к Томасу залитое кровью лицо:
— Ты... в самом деле... Мальтон?
— Да, — вскрикнул Томас, он развернулся и
молниеносно разрубил обидчика от рыжеволосой головы до самого пояса, — Да,
я из рода Мальтонов...
— Узнаю... удар... — прохрипел гигант.
Он опустился на колени, ухватил длинной рукой еще одного,
подмял, Томас услышал хруст, а два топора размозжили гиганту затылок. Другой
викинг, тоже забрызганный кровью и усеянный ранами, крикнул почти весело:
— Славный бой!.. Тебя когда принесла валькирия?
Томас не ответил, отчаянно работая мечом и отражая щитом
удары, а когда гигант зашатался от полученных ран и потери крови, бросил почти
виновато:
— Какая валькирия?.. Я явился сам... Берегись сзади!
Глаза бородача расширились в великом удивлении. Кто-то ударил
его в бок мечом с такой силой, что острие вышло, пропоров кожу, из живота.
Бородач взревел от смертельной боли, ударом кулака расплющил голову противника,
пошатнулся и, прежде чем упасть, что-то мощно и страшно крикнул на языке
викингов, который Томас понимал лишь отчасти.
Схватка кипела по всему залу. Томас видел, как из-за столов
выпрыгнули еще несколько дюжих воинов, бросились в сечу, пробились вперед и
встали перед ним живым щитом. Их топоры быстро и хищно врубывались в чужие
тела, кровь брызгала теплыми струями, под ногами хлюпало как в половодье.
Один оглянулся, Томас видел только безумные глаза и
распахнутый рот с остатками зубов:
— Он правду сказал?
— Что? — не понял Томас.
— Что ты... из мира живых?
— Да, — крикнул Томас, — а кто вы, пришедшие на
помощь?
— Я... со стороны дяди Гаральда... А вот он...
племянник...
Метко брошенный топор врубился дяде в переносицу, кровь
брызнула горячими струями. Викинг захрипел и осел на пол. В брешь пробовали
сунуться другие, но Томас прыгнул вперед, в остервенении бил и крушил, меч
постоянно врубался, распахивал, крушил, отрубленные руки и головы не успевали
рухнуть на пол, как его меч сносил головы и разрубывал от макушки и до пояса
других. Как сквозь туман услышал потрясенное:
— Не прервался род Мальтонов!.. Эта наша кровь...
Его старались закрыть своими телами, в их обнаженные груди
вонзались ножи, мечи, топоры. Томас разрывался от ярости и сочувствия, но сзади
властно ухватила мощная рука. Лицо Олега было злым и сосредоточенным:
— Быстро прочь!
— Но...
— Я сказал! Иначе уже не уйти.
Томас едва не упал, с такой силой Олег потащил к выходу.
Трое могучего сложения викингов, отступая, защищали их топорами, деревянными
щитами и своими телами. Двое рухнули, изрубленные до неузнаваемости, когда
миновали последний стол, а третий отступал за их спинами до самого выхода и,
падая от потери крови, ухватился обеими руками, длинными и могучими, как ветки
дуба, за края косяка. В его широкую спину вонзались швыряльные ножи, дротики,
но он стоял, улыбаясь мертвыми глазами. Из полуоткрытого рта бежала кровь.
Кто-то яростным ударом обрубил ему руку, но и тогда мертвый
викинг все еще стоял, пока не сбили на бегу... но Олег уже вытащил Томаса за
пределы дворца. Томас вскрикнул с яростью и болью:
— Как меня защищали... как защищали!
— Родня, — бросил Олег бессердечно.
— А я... даже не успел... что меня... королем!
— Узнают, — утешил Олег. — Неужто никого
больше не зарубим?
Глава 5
Они вломились в россыпь скал, бежали, падая и оскальзываясь
на мокрых от морских брызг камнях. Томас скрипел зубами, ругался, перед глазами
все длился странный бой, как его отчаянно защищали, и как бросились в бой даже
дальние родственники, когда узнали, что он из мира живых!
— Я не успел, — прошептал он.
Олег бросил раздраженно:
— Да не рви сердце! В полдень раны закроются. А кто
погиб, тот встанет как после сна... и сразу к столу, ты ж видел. О себе
подумай. У тебя отрубленная голова обратно к шее не прирастет! И никуда не
прирастет.
Долго он слышал только хриплое дыхание Томаса. В груди
рыцаря свистело, словно воздух выходил из пробитого меха, Олег слышал
сдавленные стоны. Рыцарь молчал о своих ранах, но Олег видел погнутые и
порубленные доспехи. Рыцарю повезло, если отделался только ушибами и ссадинами.
И все же Олег чувствовал, что Томас чуть ожил. Железные сапоги звякали и
скрежетали по камням, так же скрипели могучие рыцарские мозги, наконец он
обронил глухо:
— Это та дрань науськивает?
— Ты же не прибил, — обвинил Олег.
— Ты помешал.
— Неважному танцору доспехи мешают. Хотя не понимаю,
как можно танцевать в доспехах? Или я что-то перепутал... Томас, мы влезли на
дерево с осами. А гнездо, верь не верь, в христианском рае.
Томас всхрапнул, но к удивлению Олега смолчал.
Дорогу закрыла огромная толпа праведников, от белых одежд
глазам больно, будто в разгар зимнего солнечного дня выбрался из винного
подвала. Там же с десяток ангелов, величаво помавают дланями, объясняют что-то
божественное или же учат новичков петь. На тропку позади тоже забрела кучка
ангелов, расселись как сытые голуби среди лужайки, дремлют или пребывают в
раздумчивости, справа бродят какие-то животные, золотистые, многоногие, с
глазами по всему телу, лишь слева появился лишь один ангел, но зато, мерзавец,
прет в благородной задумчивости прямо в их сторону!
Олег покосился на Томаса, вытащил нож. Томас зашептал
яростно:
