Холод пробрал уже до мозга костей. Калика бережно срезал
желтые кусочки кожи, крохотные как блохи, от удовольствия намурлыкивал песенку.
Томас ощутил, как промерзают и мозги, а застывшие пальцы начали разжиматься. Не
поддамся язычнику, поклялся он в затуманенном сознании. Не дам насмеяться над
воином, что освобождал Святые Земли. Надо продержаться и выйти на берег как ни
в чем не бывало...
Калика закончил стричь, начал натягивать сапоги. Конь уже
вздрагивал от холода, смотрел с удивлением. Насвистывая и напевая, Олег обулся,
посмотрел на рыцаря. Тот висел на конском хвосте, неспешные волны
перекатывались даже через голову. Он задерживал дыхание и делал вид, что
рассматривает снующих рыбок.
— Трогай, — сказал Олег благожелательно
коню. — К берегу, неча за рыбой гоняться... Впрочем, волосы подровнять,
что ли?.. А то такие патлы отросли...
Он покосился на Томаса. Тот тащился как огромный рак, вцепившийся
в конский хвост. Его шатало из стороны в стороны, он уже ничего не видел, а
держался не столько на конском хвосте, сколько на рыцарской гордости. Калика
спрятал усмешку:
— Ладно, как-нибудь позже.
Когда Томас выбирался на мелководье, из всех щелей хлестали
струи, а из-за железного воротника выпрыгнула, напоследок ударив по лицу,
довольно крупная рыбина. Оставляя глубокие следы, он с трудом выбрался на сушу.
Калика уехал вперед, поглядывал по сторонам. Томас слышал, как он сказал коню
благожелательно:
— Погоди, сейчас сэр рыцарь натаскает хвороста, у
костра и согреемся. А травы-то, травы сколько! Хоть епископа корми. Всю ночь
пасись, а это — вечность.
Томас намек понял, и хотя задубелые пальцы совсем не
слушались, но сумел собрать сухих веток, а когда калика одним ловким ударом
высек огонь, и тот сразу безо всякого колдовства охватил клочья березовой коры,
душа Томаса тоже начала отогреваться.
Глава 7
Когда он очнулся от короткого сна, Олег сидел все в той же
позе, только багровых углей на месте костра была целая россыпь. Красные волосы
волхва выглядели совсем пугающе, подсвеченные снизу.
— Проснулся? — сказал он вяло. — Мне порой
кажется, что в каждой искорке успевают возникнуть целые миры... и тут же
погаснуть в холодной ночи. Для нас это миг, а для них — целая вечность...
Томас спросил сиплым со сна голосом:
— Что-нибудь надумал?
— Вот я и говорю, — кивнул калика, — что в
малом мире могут таиться великие тайны и возможности. Это для нас искорка, а
для них — солнце с множеством планет, настоящий Мегамир... Ах, ты не об этом?
Да что там надумывать, надо искать дороги. Коня придется оставить, ведь он не
Слейпнир, не Бзоу, не Ал-Кула, даже не Араш или Гром, хотя Гром не подошел бы,
нам бы Пегас или Арион, а то и сам Сивка-бурка... Тебя можно бы на Конька-горбунька...
Угли раскатились, Томас с проклятием отпрыгнул. Калика в
задумчивости смотрел на ровный слой пепла. На нем проступили очертания, и Томас
потрясенно понял, что перед каликой образовалась рельефная карта. Такую видел
лишь в шатре императора, когда умельцы создали такое для руководителя похода в
Сарацинию. Но перед каликой пепел сам сползался в кучки, строил горные хребты,
оставлял ниточки черных провалов, ущелий, выравнивался в местах, где показывал
равнины. Томас различил даже массивы, занятые лесами, там пепел слегка
кучерявился.
Однако калика пребывал в задумчивости так долго, что Томас
наконец решился потрогать его за плечо:
— Что-нибудь придумал?
— Что? А? — опомнился калика. Он тряхнул
головой. — Да вот все думаю, сколько земля велика, а для правды нет
места... Гм... Сейчас присмотрю, куда можно бы... Кто-то да остался из старых.
Что бы в мире ни происходило, всегда находятся сумасшедшие, что цепляются за
старое.
Томас посмотрел на него выразительно:
— А разве за ними надо далеко ехать?
— За некоторыми — очень далеко, — ответил Олег
просто.
Томас сбегал к ручью, вымылся, разогрел взятые из дому ломти
копченого в вишневых веточках мяса, а калика все бормотал, рассматривал горные
хребты и долины, крохотные озера, леса и реки, губы шевелились, а брови
сшибались с таким усилием на переносице, что Томасу дважды слышались высоко в
небе глухие удары, после чего к западу мелькнули падающие звезды.
Томас сказал со стоном:
— А почему так далеко? Разве Гудвин не уволок ее сразу
в ад? Да и черт проклятую ведьму поволок, думаю, не в кусты, а в самый большой
котел... Говорят, сразу за церковью земля лопнула как череп сарацина под мечом
крестоносца, они туда и шмыгнули.
— И сейчас там дыра? — осведомился Олег.
— Нет, — пробормотал Томас, — затянулась как
пенка на горячем молоке. Но где-то ж есть норы... Вон те геродотовы муравьи до
самого ада докапываются, ты сам говорил! Может быть, из ада и таскают? Не зря
наш прелат говаривал, что золото — от дьявола. А муравьи везде живут, ты сам
говорил! Английские муравьи.
Олег слушал, высматривал:
— Когда-то потусторонний мир был рядом. В соседнем
лесу, за рекой, за горой... Можно было к обеду сходить туда, навестить умерших
родителей и вернуться... Увы, те времена прошли. Попасть в загробный мир все
труднее. Разве что у простых племен он все еще рядом...
— А зачем нам их мир?
— Из него легче перейти в нужный нам, — объяснил
Олег. — Ты не больно умничай, Томас! У тебя и так лоб покраснел.
Расплавится! Будь рыцарем без страха и упрека, весь в железе, а не только
снаружи!
Солнце уже поднялось над лесом. Поляна пока еще оставалась в
тени. Томас не сразу заметил, что губы калики шевелятся уже не расслабленно,
лицо стало строгим как вырезанное из камня, на лбу выступили крупные капли
пота, а на висках вздулись жилы. Зеленые глаза неподвижно уставились в одну
точку. В них был страх, Томас с запоздалым холодком вдоль спинного хребта
вспомнил страшные рассказы о могучих колдунах, что в самомнении неправильно
произносили заклятие...
Он раскрыл уже рот, чтобы позвать калику, бог с ней,
нечестивой магией, не было б хуже, но страх еще сильнее ухватил за горло. А
если именно он и напортит?
Настороженные чувства уловили далекий шорох крыльев куда
раньше, чем он заметил бы в другое время. Резко вскинул голову... и с размаха
сел на землю.
С востока высоко по небу неслись, круто снижаясь, два
крылатых коня. Оба одинаково оранжевые, с такими же оранжевыми крыльями, они
выглядели не крупнее уток, но Томас рассмотрел до мельчайших подробностей их
худые жилистые ноги, могучие крылья, длинные гривы и роскошные хвосты, что
красиво стелились по ветру.
Он прошептал, боясь нарушить заклятие Олега:
— Сэр Олег!.. Два коня... С крыльями!
Олег спросил, не отрывая взора от горной гряды под ногами:
