— Ворон любишь?
Маг смотрел затуманенными глазами, руки бесцельно скребли
пол, ноги не двигались. Томас с холодком понял, что калика перебил колдуну
хребет. Красный свет заливал всю комнату, и когда кровь потекла изо рта
колдуна, она показалась Томасу слюной. Маг с трудом отер дрожащей ладонью
разбитое в кровь лицо. Толстые, как оладьи, губы шевельнулись с трудом:
— Люблю.
Томас с любопытством ждал, что скажет калика, но тот кивнул
с удовлетворением:
— И я люблю. Умные птицы. И живут долго. Видишь, как
много у нас общего? Но ты столько не проживешь, если не будешь хоть наполовину
таким же умным и сообразительным.
— Ты все равно убьешь...
— Могу, — согласился Олег. — Но зато быстро,
без мук. Но, скорее всего, все же оставлю топтать землю. Если знаешь меня, то
знаешь и мои повадки.
Маг смотрел расширенными глазами. В них была боль, он
закусывал губы, кровь текла из уголков, но превозмогал себя, а когда заговорил,
голос звучал почти ровно:
— Твари... Падите на колени и молите о пощаде... Тогда,
может быть...
Олег проговорил медленно:
— Мне кажется... ты нас с кем-то спутал.
Тот широко улыбнулся:
— С кем же?
— С людьми, которые стерпят.
Носок его сапога ударил мага в бок, а когда тот задохнулся
от боли, хладнокровно опустил ногу на шею. Лицо мага начало багроветь. Он
ухватился обеими руками за сапог отшельника, но тот продолжал давить, смотрел
сверху обрекающе. Лицо было пугающе равнодушным, словно давил ядовитого паука.
Маг прохрипел, в уголках рта вздувались кровавые пузыри:
— Он... не... сказал...
Олег оглянулся на Томаса. Рыцарь подался вперед, в глазах
жадное нетерпение, челюсти стиснуты, а кулаки сжимаются до скрипа в железных
рукавицах.
— Понятно... — проговорил Олег задумчиво, он чуть
ослабил давление. — Хочешь сказать, что наш след обрывается?
— Я ответил правду...
— Ну-ну. А почему ты взялся выполнять приказы? Не
мальчик на побегушках, вон харя как у борова!
— Я... великий маг...
— Вот-вот! Я и говорю, морда-то, морда...
— Он представил доказательства...
— Какие?
— Тряхнул землю...
Томас побледнел, в глазах боль и разочарование. Лицо сразу
стало измученным, тело словно потеряло стальной стержень, стало приземистее.
— Это не только он может, — бросил Олег
небрежно. — Что еще?
— Он остановил... луну... Он заставил Стикс течь
вспять... Он явил и другие знаки, что показали мне Его мощь, перед которой я
склонился ниц, перед которой увидел свою малость, и, распростершись во прахе, я
возопил о Его милости и поклялся в послушании...
Олег кивнул Томасу:
— Видишь? Ему бы в Британии жить. Верность и послушание
более сильному разве не основа рыцарства?.. Ладно, пока верю. Хоть и
невероятно, потому верю. Как сказал Тертуллиан: верую, ибо нелепо. Если бы это
врало,
то сочинило бы правдоподобнее.
Томас уже у выхода услышал глухой удар, хруст. За пещерой
Олег догнал, хлопнул по плечу. Зеленые глаза горели хищным огнем:
— Ну что?... Пришла пора последней схватки?
— Ты его убил? — спросил Томас глухо.
— Кого? — удивился Олег. — Ах, ты о маге...
Наверное, все же нет... Если очнется, то со временем залечит все, что сломано
или перебито. С другой стороны, он посылал к нам не отроковиц с цветами! Ты
забыл тех страшилищ? И еще один момент... Он в самом деле приготовил для нас
нечто. Я даже не хочу узнавать, что. И если бы я промедлил хоть на миг...
Томас ощутил озноб, словно голый оказался под пронизывающим
ветром. Да, калика быстр и, когда надо действовать, не размышляет с какой руки
ударить, как сороконожка решала с какой ноги пойти.
— Черт с ними, — пробормотал он. Его раскачивало,
он чувствовал, как перед глазами плывет стена, туманится, и были это слезы или
пот, сам не помнил. — Теперь... что? Ниточка оборвалась?
— С треском, — согласился Олег. — Но он дал
намек...
— Ложный, — бросил Томас. — Ибо трясти горы
кто может, если не сам Господь Бог?
Олег отвел взор:
— Ну, для этого не обязательно быть богом...
— Тогда сам Сатана, — сказал Томас твердо.
Отшельник снова задумался, кивнул:
— Ну... это не обязательно тоже, но... возможно, Сатана
нами заинтересовался. Понимаешь, мне трудно здесь разбираться, это твой ад,
тебе здесь сидеть в котле, а не мне. Ты должен бы лучше знать здешние
порядки... Однако, думаю, стоит все же направить стопы к Вельзевулу. Что-то все
говорят больше о нем, чем о Сатане. Хотя это понятно. Твоего управителя
крестьяне тоже боятся больше, чем тебя.
Томас нахмурился, сравнили с Сатаной, но превозмог оскорбление,
ответил твердо:
— Вельзевула исключим. Остается... сам князь Тьмы.
— Это твой рай, — снова напомнил Олег, поправился:
— Твой ад. Впрочем, где бы ты поставил свой замок?
Томас осмотрелся, помедлил:
— Не здесь. Слишком ровно. Замок лучше всего воздвигать
на скалистом острове... или в излучине глубокой реки. Если же нет озера или
реки, то хотя бы на холме. Если нет холма, то согнать крестьян, чтобы насыпали
этот холм. А здесь народу много...
— Близко, — одобрил Олег. Томасу почудилась
насмешка, но не понял ее, а Олег добавил, — Что значит, сословное
мышление... Я помню, что за теми горами протекала как раз такая река. Глубокая,
вода быстрая и чистая...гм... это для здешних мест необязательно, зато петли
бросает как заяц возле норы.
— Тогда пойдем, не стой на месте, — поторопил
Томас.
Олег взглянул с удивлением:
— Я думал, ты устал.
— Я устаю от ничегонеделанья, — заявил Томас. Он с
усилием выпрямил спину. — Так мы идем или спим на ходу стоя?
— Эх, Томас... А еще король, — пробормотал Олег,
Томас не понял к чему, тем более, что калика тут же поправился, — хотя для
короля это как раз то, что надо...
Они продолжали тащиться почти в темноте, хоронясь и
скрадываясь, когда небо медленно очистилось от туч. Луна воссияла во всей
злобной мощи. Они видели, как впереди на милю протянулась ровная каменистая
земля, изредка перемежаясь мелкими оврагами. А там, почти на краю зримости,
надменно как злая брань вздымается рыцарский замок. Стены отвесны, темнеют
узкие окна бойниц, высокие башни грозно вздымаются по всем четырем углам, а в
середине недобро блещет металлом купол.
