Его отшвырнуло пинком, он ударился спиной о стену, тело
кричало от боли и не слушалось. Калика, выбрав миг, ударил концом посоха в лицо
гиганта. Страшный звериный крик потряс мир, земля под Томасом вздрогнула,
затряслась мелко-мелко, словно испуганный конь. Гигант отшатнулся, выронил меч,
обеими руками ухватился за лицо. Олег, как видел Томас сквозь красный туман, из
последних сил ударил тем же окровавленным концом в голую ступню гиганта.
Новый вопль колыхнул мир, Томас с невероятными усилиями
зашевелился, начал подниматься. Гигант дернул головой в его сторону, его
шатало, из пронзенной ноги бурунчиком била кровь, темная при слабом свете, а
другая ступня была неловко подвернута, и гигант стоял на раненой ноге, не в
силах сдвинуться, а по широкому лицу тоже текла кровь.
— Ты бы... назвал себя, — услышал Томас свой
хриплый голос. — Доспехи... шкуру, то есть, кому передать...
Крылья за спиной гиганта развернулись, дважды ударили по
воздуху, замолотили чаще. Он упал, его поволокло по земле, сдирая кожу, явно
раньше взлетал только с разбега, и только за десятка три шагов с трудом подняло
в воздух.
Томас видел, как водило из стороны в сторону, потом на грани
видимости крылатая фигурка задела верхушку скалы, донесся слабый вскрик, полный
боли и страха, крылатый зверь свалился вниз, ломая крылья.
— Надеюсь, издохло, — донесся прерывающийся голос.
Глава 11
Олег стоял, прислонившись к стене. По лицу текла кровь, он
даже не смахивал ее, пальцами левой руки зажимал правое плечо. Темные струйки
крови медленно просачивались из-под пальцев. Рука бессильно висела как толстая
плеть.
— Ага, издохнет, — ответил Томас, грудь ходила
ходуном, он стискивал челюсти, напрягался, стараясь унять звон в ушах и
побыстрее собраться с силами. — Если это сам Сатана, то как он издохнет?
— Да, наверное... — донесся слабый шепот. —
Все здесь... только мы, если издохнем, то издохнем. Ты как?
— Жив, но это поправимо, — ответил Томас
мужественно. Он кое-как поднялся, убедился, что ноги держат, целы, только он
весь сейчас сплошной кровоподтек, суставы и жилы стонут. — А ты как себя
чувствуешь?
— Чувствую, но слабо... Надо уходить, Томас.
— Мой меч... у меня нет больше меча.
— Но есть ты...
Он пошел вдоль стены, не дожидаясь ответа. Томас с жалостью
смотрел, как он часто ударяется плечом о камень, если бы не стена, упал бы, но
идет, перебарывает себя, а он, гордый Томас Мальтон из Гисленда, не отыщет
сил...
Тело выло и плакало кровавыми слезами, но Томас вел себя
следом за другом, и плоть медленно начала смиряться, ни отдыха, ни пощады, все
на ходу, Томас ощутил, как звон в черепе затихает, а мышцы постепенно начинают
слушаться лучше.
— Олег... — позвал он.
Олег начал оборачиваться, и тут оба услышали хлопанье
крыльев. Томас видел, как болезненно исказилось лицо отшельника. В глазах было
отчаяние и обреченность, сверху упала густая тень, Олег с трудом пригнулся,
тяжелое тело обрушилось сверху. Томас услышал страшный крик-рев: крылатая тварь
напоролась на посох. Тут же на землю впереди упали еще три зверя. Олег,
выпрямляясь, ухватил ближайшего за горло, сдавил, железная ладонь Томаса
метнулась вперед, послышался хруст, зверь начал оседать с перебитым горлом.
Томас шагнул вперед, ухватил двух оставшихся, ударил головами, услышал хруст,
бросил под ноги и для верности наступил на шеи железными сапогами.
Когда остались вдвоем среди трепыхающихся тварей, Томас
прорычал, снова чувствуя свой сильный голос:
— Значит, тот гад в самом деле не разбился... как те,
на черном Змее!
Олег тяжело дышал, из разрубленной груди текла кровь. На
плече зияла
еще одна рана. Сердце Томаса сжалось от горячего сочувствия.
Калика был бледен, лицо страдальческое. На лбу выступила холодная испарина.
— Ты сильно ранен!
— Да, — сказал Олег. Он тяжело дышал. — Черт,
я всегда боялся боли...
— Боялся?
— Не переносил, — поправился Олег хрипло. Капли
пота на лбу росли на глазах, начали скатываться по бледному лицу. — И не
мог терпеть боль...
— Еще бы, — сказал Томас. Он пугливо смотрел на
глубокую рану. — Кто бы смог... Это тот, что упорхнул? Черт, какой же он
рыцарь, ежели летает как какое-то пернатое?
— Не знаю, — сказал Олег зло. — Махали мечами
как дурни, потому я попался. Думал, умелые воины. Тех знаю наперед... Ох, жжет,
как будто...
Он вскрикнул, мучительно скривился.
— Очень больно? — спросил Томас с горячим сочувствием.
— Очень, — признался Олег. — Черт, я никогда
не был воином... Мне это махание мечами... Да и давно меня так не... Отвык.
Давно даже палец не прищемливал...
— Палец, — возмутился Томас. — Когда я палец
прищемил, я так орал! Раны в бою — плевать, привычно, а вот палец... Или занозу
под ноготь...
Олег передернул плечами. Лицо стало еще бледнее, а глаза
застыли, глядя в пространство. Томас бросил предостерегающе:
— Не засни. Опять мыслишь?
— Да, — ответил Олег, он сплюнул под ноги, на
выгоревшую землю шлепнулся кровавый комок. — Ты уверен, что ребенка грудью
кормила богородица?
Томас опешил от неожиданности, переспросил глупо:
— Что-что?
— Там, на дороге, — крикнул Олег, он кивнул в ту
сторону, куда унесся гигант на багровых крыльях, оттуда быстро приближались три
новые фигурки. Крылья шлепали по воздуху часто, а в лапах блистало
железом. — Уверен, что то была мать вашего бога, а не вашего дьявола?
Томас вскипел:
— Да как ты...
Олег, не глядя, отыскал спиной в стене щель, вдвинулся,
голос был срывающийся:
— Так... почему ж... не остановила?
— Пречистая Дева?
— Тебе все надо повторять... по два раза?
— Это не мне надо... Олег, она... при чем тут она...
Он не нашелся, что сказать, да и не успел: на голову обрушилось
визжащее и царапающееся, он отступил еще, ввалился в темноту, вместе грохнулись
на каменную плиту. Тварь страшно скрежетала когтями по железу, калика исчез в
темноте, и Томас в одиночестве с криком катался между камнями и бился головой о
стены, пока гадкие когти не разжались, тогда он наощупь ухватил тварь за лапы и
с наслаждением шарахнул головой о каменную стену.
Раздраженный голос Олега поторопил:
— Томас, довольно... Давай быстрее!
В груди Томаса хрипело, булькало, сипело, губы пересохли и
лопались как спелые стручки гороха. Он не нашел силы выдавить слово, встал на
четвереньки, потом кое-как по стене возделся на ноги, так же, перебирая руками
стену, пошел на голос.
