Вот только теперь, когда они прошли через весь дом, открывая дверь за дверью, он уже не мог этого сделать. Он читал отчеты о состоянии дома и все же до сей поры не осознавал, насколько серьезным был ущерб. Джонас не представлял, что увиденное может причинить ему такую боль.
Он никогда не приезжал сюда, пока Пирс числился владельцем дома. Джонас убеждал себя в том, что это не его дом. Дом мог быть в Нью-Йорке, Лондоне или Токио, были бы деньги. Оставив прошлое в прошлом, он сосредоточился на развитии своей инвестиционной компании.
Получив от подрядчика отчет о состоянии Девесон-Холла, Джонас решил оставаться в стороне, пока ремонт не будет полностью закончен. Не было никаких оснований для его личного присутствия.
Джонас поморщился. Было проще оставаться в стороне, чем вспоминать те месяцы, когда его мать впала в настоящее отчаяние. В то время он почти ненавидел это дом. И он ничего не смог сделать, чтобы помочь матери и спасти ее.
– Ну что? – Голос Равенны вернул его в настоящее. – Собираешься обвинить меня в ничегонеделании, потому что я еще не успела это исправить?
Джонас бегло окинул взглядом следы недавнего потопа – лужи и вздувшиеся обои – и понял, что чем скорее строители приступят к работе, тем лучше. Он обернулся и увидел, что в глазах Равенны горит вызов.
– Я найму специалистов, чтобы устранить это. Здесь ты ничего не сможешь сделать.
Его ответ был совершено разумным, и все же Равенна была ошеломлена. Более того, она выглядела раздраженной, словно хотела от него открытого противостояния. Джонас внимательно посмотрел ей в глаза, будто хотел прочесть ее мысли, и предательский румянец залил ее щеки. Равенна поспешно отвернулась и опустила ресницы. Она выглядела… смущенной.
Может быть, она тоже чувствовала себя более защищенной, бросая колкие комментарии? Если это ее защитный механизм, то от чего она так старательно прячется?
– Хорошо, ты показала мне самое худшее. Теперь показывай, что ты успела сделать. Или за все время, проведенное здесь, ты привела в порядок только кухню и спальню? – спросил Джонас. Учитывая состояние остальных комнат, он вовсе не был удивлен.
Равенна онемела от возмущения. Она смотрела на Джонаса так, словно видела его впервые в жизни. Наконец-то он смог заткнуть поток ее едких замечаний, только в своих фантазиях он делал это по-другому. Ему хотелось заставить ее замолчать, приникнув губами к ее губам, как это было в Париже.
Он мгновенно представил себе, как Равенна плавится в его объятиях от искр, воспламенивших их тела. Видение было настолько ярким, что он едва не протянул руки, чтобы дотронуться до нее. Реакция его тела была настолько сильной и неожиданной, что превратила в посмешище все причины, по которым он поклялся себе не прикасаться к ней. Там, наверху, когда он не дал Равенне упасть, в его руках была просто женщина. Не воровка, не дочь женщины, разрушившей жизнь его матери.
Даже в линялых джинсах и огромном свитере Равенна восхищала и завораживала его. Ему всегда нравились утонченные женственные особы. С женственностью у Равенны все было в порядке, но ее острый язык и колючий характер должны были оттолкнуть его. И все же…
– Хорошо. – Она раздраженно повернулась. – Идем.
К тому времени, как они закончили осмотр дома, Равенна не знала, что и думать. Когда Джонас был рассержен, это легко читалось на его лице, но сейчас она не имела ни малейшего понятия, о чем он думает.
– Ты сделала все это? – В его голосе звучало неподдельное удивление, когда Равенна показала ему, что вытащила все разбитые стекла из оконных рам, а стекольщик начал вставлять новые.
Неужели он думал, что она это проигнорирует? Девесон-Холл – прекрасное место, и оно заслуживало куда лучшего обращения.
Равенна показала Джонасу спальни на чердаке, которые она вымыла и вычистила, невзначай отметив, что начала работу сверху вниз. Но с остальной частью огромного чердачного помещения она не справилась, потому что комнаты были под завязку забиты вещами, которые, казалось, складировались туда не один десяток лет.
Джонас лишь молча кивал в ответ. Равенна показала ему галерею, в которой провела полдня, очищая старинные картинные рамы с портретами всех Девесонов. Потом они перешли к спальням, но из всех хозяйских покоев была полностью готова только одна комната помимо той, которую заняла сама Равенна. В ней-то они сейчас и находились.
– Ты проделала хорошую работу.
Равенна потеряла дар речи. Джонас Девесон ее похвалил?
Равенна обернулась и заметила, что он внимательно наблюдает за ней. Ей пора бы уже привыкнуть к его колючему взгляду, как будто он собирается прожечь в ней дыру. Она моргнула и попыталась отвести взгляд.
– Согласна, – кивнула она. – Но я удивлена, что ты заметил это.
– Это правда. – Он пожал плечами. – К тому же, если мы собираемся жить под одной крышей, я бы предпочел, чтобы ты не метала в меня ножи с завидной регулярностью.
– Я вовсе не…
– Вот об этом я и говорил, – перебил ее Джонас, в его голосе звучало превосходство.
– Нет никакой необходимости в твоем присутствии. Ты увидел то, что хотел увидеть. Теперь ты знаешь, что я не трачу времени понапрасну.
– Это так, – согласился он, нахмурившись. – Ты действительно многое сделала, чтобы дом стал выглядеть совсем по-другому.
– Звучит так, как будто ты удивлен! – ощетинилась Равенна.
И снова он пожал плечами.
– В данных обстоятельствах, – он подошел ближе, – мои сомнения простительны. Ты производишь впечатление женщины, которая ни дня в своей жизни не проработала.
Равенна сделала шаг назад, стараясь избежать его взгляда.
– Я хорошо маскируюсь.
Она резко остановилась, натолкнувшись на край кровати. Джонас подошел ближе, глаза его горели опасным огнем. Равенна судорожно сглотнула и сказала себе, что его вовсе не влечет к ней. Этот… эпизод в Париже просто показал, насколько уязвимой она была перед ним.
Он стоял настолько близко, что Равенна заметила, как на его лице начала пробиваться темная щетина. Она вздрогнула, встретив холодный взгляд его серо-стальных глаз.
– Мне нравится эта комната. – Он протянул руку, и Равенна напряглась всем телом, но Джонас не прикоснулся к ней, а потрогал матрас. – Большая мягкая кровать, – одобрительно пробормотал он.
Равенна уже не могла думать ни о чем, кроме его большого, сильного тела, вжимающего ее в этот самый матрас.
– Ты не можешь здесь спать! – выпалила Равенна.
Комнаты находились слишком близко, их разделяла лишь ванная комната. Она увидела, как Джонас удивленно вздернул одну бровь, в глазах его плескалось веселье.
– Либо здесь, либо в твоей постели.
– Я имела в виду…
– Забудь, Равенна. Я остаюсь. Нельзя оставлять дом в таком состоянии.
