– Почему? – резко спросил он. – Потому что ты прервешь беременность?
– Нет! Потому что я знаю свой организм, тебе не о чем волноваться.
– Понятно, – выдохнул он. – Так о чем ты хотела поговорить?
– О нас. Точнее, о том, что между нами происходит. Между нами все изменилось, так ведь?
Чего она хотела? Признания, что она вывернула его привычный мир наизнанку своей сексуальностью и щедростью? Он настолько не привык к чьей-то заботе, что даже сейчас отвергал ее. Он и сам пока не понял, чего хочет от Равенны.
– А что, собственно, происходит? – Он пожал плечами, почувствовав себя загнанным в угол. – У нас обоих есть работа, которую нужно сделать.
– И это все? – Она внимательно посмотрела на него.
– Нет, не все. Я хочу, чтобы ты снова оказалась в моей постели. – Его взгляд скользнул к V-образному вырезу ее платья. – Но, учитывая тот факт, что ты встала и оделась, я так понимаю, что ты не хочешь того же самого.
– Я говорю не об этом.
– Нет? А о чем тогда? – Джонас был совершенно не готов обсуждать чувства, если она имела в виду именно это.
– Понимаю. – Равенна скрестила на груди руки. – Значит, мы продолжим общаться в том же духе до тех пор, пока тебе не захочется горячего секса?
– Это улучшенный вариант того, что было раньше.
Равенна не ответила на его улыбку.
– Давай-ка все проясним. – Равенна подошла ближе, в ее глазах сверкали недобрые огоньки. – После прошедшей ночи ты считаешь, что ничего не изменилось за исключением того, что ты приобрел права на пользование моим телом, когда тебе этого захочется? – Она покачала головой. – Ты сильно ошибаешься, Джонас.
– Никто тебя не заставлял, Равенна. – Он мгновенно напрягся.
Она скептически изогнула брови, и это задело его гордость. Да, возможно, в первую их близость он был не слишком нежен, но она сама сделала свой выбор и могла отказать ему.
– Ты тоже хотела меня.
– Хотела, – признала она. – Но это не значит, что я должна стать твоей игрушкой для сексуальных утех. Я заслуживаю лучшего.
Джонас внимательно рассматривал ее сердитое лицо, упрямо поджатые губы. В ее глазах плескались гнев и что-то вроде разочарования. И вдруг он застыл словно громом пораженный. Неужели он был так слеп? Каким же он был наивным!
Равенна, как и ее мать, решила повыгоднее продать свое тело. Она увидела в нем легкую мишень и захотела откупиться от долга. Теперь он смотрел на произошедшее между ними в новом свете.
Равенна молча наблюдала, как темнеют глаза Джонаса. Он окинул ее тяжелым взглядом, и холодок пробежал по ее позвоночнику. Ей показалось, что они вернулись к начальной точке в Париже.
Неужели она заблуждалась? Что, если человека, которого она разглядела за равнодушной маской, на самом деле не существует? Что, если его уязвимость и очарование были лишь уловкой, о которой предупреждала Сильвия, чтобы отомстить им обеим? Она не хотела верить в это.
– Что ты имеешь в виду, Равенна?
– Я надеялась поговорить, узнать друг дуга получше. – Она вздернула подбородок. – Я думала, мы могли прийти к договоренности относительно работы, которую нужно сделать в доме.
– Серьезно? – Он удивленно поднял бровь.
– Да, серьезно. – Его снисходительный тон задел ее. – Если ты действительно хочешь привести дом в порядок, мне понадобится помощь.
– Ты считаешь, что больше не должна пачкать свои нежные ручки, раз переспала с боссом?
Этот саркастичный тон заставил ее почувствовать себя запятнанной, и она прижала руку к животу, почувствовав подступившую тошноту. На нее накатила ставшая уже привычной усталость, и она побоялась, что у нее не хватит физических сил противостоять ему.
– У меня вовсе не нежные руки, если ты вдруг не заметил.
Джонас приблизился и буквально навис над ней. За его точеными аристократическими чертами лица и сшитой на заказ одеждой скрывалось воплощение богатства и власти. Равенна, со своей короткой стрижкой и в платье из масс-маркета, не могла соответствовать ему. Она никогда не стыдилась бедности, но не выносила снисхождения.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты думаешь, раз у нас был секс, я забуду о твоем преступлении? Или ты метишь выше? Думаешь, я окружу тебя роскошью ради свободного доступа к твоему телу?
Равенна отпрянула.
– Все, что я хочу, – процедила она сквозь зубы, – немного уважения.
– Вот как ты это называешь? А я считаю, что ты торгуешь собой точно так же, как и твоя мать.
Равенна сжала кулаки, борясь с желанием ударить его.
– Ты просто самодовольный ублюдок. – Равенну затрясло.
– А я с прискорбием признаю, что ты – истинная дочь своей матери. Я предупреждал, что не разделяю слабости отца к прислуге. – Его улыбка раздавила что-то хрупкое в сердце Равенны. – Но это не значит, что я не беру то, что мне предлагают.
– Я тебе ничего не предлагаю, – отрезала она.
– Давай проясним одну вещь, Равенна. Если ты стремишься к чему-то постоянному, ты выбрала не ту цель. – Его голос был грубым, а взгляд – пустым, словно он хотел отгородиться от чувств.
Равенна хотела сделать то же самое, но не могла. Она хотела, чтобы ее мать ошибалась, а Джонас оказался хотя бы наполовину тем человеком, которым она начала его считать. Сильвия была права: она перепутала секс с чувствами.
– Не волнуйся, я все поняла. Для мужчин вашей семьи женщины Руджеро хороши, чтоб быть любовницами, но недостаточно хороши, чтобы стать женами. – Собрав в кулак все силы, Равенна криво ухмыльнулась. – По правде говоря, я не рассчитывала на долгосрочные отношения. Я хочу уважать человека, с которым живу. Но спасибо за разъяснения.
Проигнорировав его ошеломленный взгляд, Равенна развернулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Глава 9
Джонас бросил свой портфель на стол, откинулся на спинку стула и потер глаза, словно затуманенные от недосыпа. Он не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме той безобразной сцены с Равенной.
«Женщины Руджеро хороши, чтоб быть любовницами, но недостаточно хороши, чтобы быть женами».
Он помнил вызов, высокомерие и боль в ее глазах, когда она бросила ему в лицо эти слова. В ее взгляде был такой надрыв, что он признавал, что, пожалуй, перегнул палку. Ему легче было назвать Равенну корыстной золотоискательницей, чем признать, что она могла стать для него кем-то большим.
Тем не менее было в ней что-то помимо сексуальности, что влекло его к ней. Эта женщина сопереживала ему, своему врагу. Эта женщина, засучив рукава, приняла вызов, чтобы справиться с почти невыполнимой задачей, которую он перед ней поставил. Эта женщина бросала ему вызов, но никогда не пыталась снять с себя ответственность за совершенную кражу.
