Джонас покачал головой. Что-то не складывалось, но он не мог понять, что именно. «Достаточно хороша, чтобы быть любовницей…» От боли в ее голосе он почувствовал себя ничтожеством. Ни одна женщина не заслуживает такого обращения. Особенно женщина, которая так щедро дарила ему себя, а он воспользовался ею с деликатностью неандертальца.
В Париже он подумал, что Равенна из серьезного зажатого подростка превратилась в расчетливую женщину. Но эта сцена в его спальне доказала ему, что он ошибался. Равенна не могла скрыть свои стыд и возмущение. Джонас чувствовал себя последней сволочью, ему казалось, что он воспользовался Равенной. Впервые он задался вопросом, что думала Равенна о связи матери с Пирсом.
Что чувствовала Равенна, когда ее мать сошлась с Пирсом? Она гордилась ловкостью матери, или, наоборот, ее больно ранили сплетни о том, что Сильвия спит с ним ради денег?
Джонас оттолкнул стул и прошелся по комнате. Он застыл перед окном, увидев, как Равенна разговаривает в саду с его ландшафтным дизайнером, Адамом Реншоу. Адам наклонился к ней, и все тело Джонаса охватил такой огонь, как будто его поджаривали на вертеле. Он не мог дышать. Он не сразу смог идентифицировать это незнакомое чувство как ревность.
Он стиснул зубы. Ему хотелось выбежать из дома, схватить Равенну и утащить ее прочь. Как будто он имел на нее какие-то права. Джонас скрипнул зубами от злости. Он не мог игнорировать тот факт, что между ним и Равенной еще ничего не кончено.
Женщины для Джонаса всегда были расходным материалом, даже Хелена Уортингтон, которую он уже почти выбрал себе в жены. Она была для него недостаточно важна, чтобы отвергнуть Равенну. А с Равенной он впервые испытал необходимость в женщине, и он должен выяснить почему. А потом избавиться от этого чувства.
Джонас резко отвернулся от окна, едва не опрокинув мольберт с эскизами, которые создал нанятый им дизайнер. Его взгляд скользнул по темным краскам и набивным тканям. Он хотел чего-то традиционного, но это было чересчур… предсказуемо.
Потом он заметил листок бумаги, который принесла ему Равенна вместе с кофе. Она лаконично расписала по пунктам вопросы, требующие внимания. Каждый день она приносила ему новый список проблем – от облупившейся краски до треснувшей плитки – с предложениями по их решению. У нее был зоркий глаз и хорошее чутье. И эти качества шли вразрез с его первоначальным суждением о ней.
Джонас переводил взгляд от дизайнерского портфолио к списку и обратно. Он мог использовать таланты Равенны, и это поможет ему держать ее подальше от сада и поближе к себе.
– Щавель, эстрагон, шалфей, укроп. – Адам Реншоу улыбнулся. – В списке, наверное, десятка три разных трав.
– Слишком много?
Когда Адам попросил Равенну, как временную экономку, поучаствовать в процессе создания сада, энтузиазм помог преодолеть ей горечь после разговора с Джонасом. Как она могла не воспользоваться возможностью помочь спланировать идеальный огород повара? Она грезила о месте, в котором найдется место не только травам и овощам, но и фруктовым деревьям и ягодам.
– Вовсе нет. Хорошо, что ты внесешь свой вклад. – Адам придвинулся ближе. – Мы их посадим вон там. Мне только нужно согласовать окончательный дизайн с мистером Девесоном.
– Кажется, кто-то говорил обо мне?
Равенна замерла и упрямо поджала губы. Адам повернулся к Джонасу. Равенне понадобилось некоторое время, чтобы собраться и посмотреть ему в глаза. Будет ли он с ней холодно-пренебрежителен или попросту проигнорирует ее, как этим утром, когда она принесла ему кофе?
Джонас пристально посмотрел на нее и недобро прищурился, когда Равенна сделала шаг в сторону Адама. Она напомнила себе, что ее не должно волновать, что о ней думает Джонас Девесон.
Равенна наивно полагала, что способна преодолеть пропасть, лежащую между ними. Он использовал ее и выставил на посмешище ее чувства, и это знание помогло ей выдержать его взгляд.
– Конечно, – сказал Адам. – Мы с Равенной набросали примерную схему посадки трав.
Адам тепло улыбнулся Равенне, и ей искренне хотелось бы почувствовать хоть крохотную искру волнения при взгляде на этого приятного парня. Но ее взгляд был прикован к Джонасу, застывшему в неестественной позе, он мрачно наблюдал за ней и Адамом.
– Отлично. В таком случае я украду у тебя Равенну ненадолго. – Джонас повернулся к ней. – У тебя найдется пара минут?
Равенна изумленно подняла брови. Он спрашивает, а не приказывает? Она заставила себя кивнуть в знак согласия и улыбнулась Адаму теплее, чем того требовала ситуация.
– Кажется, вы двое неплохо поладили, – проговорил Джонас, придерживая для нее входную дверь.
– Адам приятный парень.
И симпатичный. И она ему явно нравилась. Но пульс Равенны не учащался, когда он находился рядом. Однако сейчас, когда она стояла рядом с презиравшим ее мужчиной, ее пульс сходил с ума.
– У вас много общего?
– Почему ты спрашиваешь? – Равенна разозлилась на его притворный интерес. – Тебя не волнуют мои интересы, только моя способность мыть полы и раздвигать ноги.
– Я это заслужил. – Краска залила его высокие скулы.
– Чего ты хочешь, Джонас? – Равенна вздохнула и отвернулась от него.
Она так устала. Тяжелая работа по дому доводила ее до полного изнеможения, и ей начинало казаться, что, возможно, ее болезнь рецидивировала, и эта мысль не давала ей спать по ночам. Как и мысли о Джонасе.
– Проходи. – Он жестом указал на открытую дверь кабинета.
Передернув плечами, Равенна вошла, старательно отводя взгляд от темного ковра, на котором они предавались страсти. Густо покраснев, она присела за стол. Она ждала, что Джонас скажет, что сообщил о ней в полицию.
– Прости.
Это было последнее, что она ожидала услышать. Она подняла взгляд на Джонаса:
– Что?
– Я сказал, что прошу у тебя прощения. Я не очень хорошо умею это делать, но я пытаюсь извиниться за то, что сказал. И сделал.
– За что именно? – Равенна в упор смотрела на него.
– Не за секс, об этом сожалеть я не могу. За то, что произошло дальше. За то, как я поступал, за то, что говорил тебе. Я перегнул палку.
– Ты хочешь сказать, что не считаешь, будто я пыталась купить свободу своим телом?
– Я хочу сказать, что недостаточно хорошо знаю тебя, чтобы судить.
Это было не совсем то, что она ожидала услышать, но, по крайней мере, это было честно. И все же ей хотелось, чтобы он узнал ее настоящую. У нее не было выбора, она была здесь в ловушке. К тому же она просто не могла повернуться спиной к Джонасу. Она все еще верила, что между ними что-то возможно, и это пугало ее больше всего.
– Я был не прав, обвинив тебя. Особенно после того… – он помолчал, пытаясь подобрать нужные слова, – после того, как ты проявила сочувствие ко мне.
