Гордость не позволяла ей публично показать, что ее сердце разбито.
Но она не могла так долго сдерживать эмоции.
Вскоре она встала из-за стола.
Стефано схватил ее за запястье:
– Ты куда?
– В дамскую комнату.
– Ты не можешь подождать? – Он передернул ноздрями и стиснул зубы.
– Что? – Она отдернула руку. – Не говори ерунды.
Торопливо продвигаясь между столиками, она замечала потрясенные лица и видела удивленные взгляды. Повсюду слышались приглушенные разговоры, многие что-то быстро набирали на своих мобильных телефонах.
К счастью, дамская комната оказалась пуста. Сделав несколько глубоких вдохов, Анна припудрила бледные щеки, поправила подводку на глазах и помаду на губах. Несколько раз глубоко вздохнув, она вышла.
Стефано встал из-за стола и быстро пошел в ее сторону.
– Нам нужно идти, – сказал он, хватая ее за руку, и практически потащил к выходу.
– Церемония еще не окончена. – Хотя Анна хотела укрыться от пристальных взглядов, она понимала, что нельзя нарушать протокол.
Стефано не ответил и не замедлил шаг. Наоборот, он пошел стремительнее.
Он знал, что если им удастся выйти из отеля незамеченными журналистами, то у него есть шанс объясниться с Анной.
Начался дождь, усиливался ветер.
Они почти успели сбежать. Журналисты были слишком заняты, пялясь в свои телефоны и исступленно переговариваясь между собой, чтобы заметить парочку, которая покинула мероприятие на полчаса раньше положенного времени.
Но вот из желтого такси вышел водитель и громко крикнул:
– Анна Моретти?!
Грубо выругавшись, Стефано понял, что опоздал.
Он забыл, что попросил Миранду заказать Анне такси и убедиться, чтобы водитель приехал пораньше, а на руках у него была ее фотография. Стефано планировал усадить Анну в это такси после того, как все ей выскажет, захлопнуть дверцу и больше никогда с ней не видеться.
Его план сработал отлично.
Но успех никогда не приносил столько горя.
Услышав имя Анны, журналисты с криком побежали в их сторону. Анна побледнела и оступилась. Стефано открыл заднюю дверцу своего автомобиля и впихнул Анну в салон.
В этот момент он увидел Миранду Аплтон, стоящую, как стервятник, рядом с фотографом своего журнала. На ее уродливом лице красовалась ухмылка.
Анна сидела как манекен, прижатый к противоположной дверце. Она не смотрела на Стефано. Казалось, она с трудом дышит.
Начался ливень, и водитель замедлил движение автомобиля. Прошло немало времени, прежде чем они добрались до дома. Небо осветила молния, и Стефано увидел шок на застывшем лице Анны.
– Анна? – осторожно произнес он. – Мы приехали домой.
Она не двигалась.
Когда он взял ее за руку – она оказалась ледяной, – Анна медленно повернулась к нему лицом:
– Не трогай меня.
Не думая о проезжающих машинах, она открыла дверцу и вышла в ливень.
Стефано выскочил следом за ней и облегченно вздохнул, увидев, что дорога пуста.
Войдя в квартиру, Анна направилась к бару, схватила ближайшую бутылку алкоголя и сделала огромный глоток. Потом она сделала еще один глоток, вытерла рот тыльной стороной ладони и закрыла бутылку.
И только после этого она встретилась со Стефано взглядом.
Она долго смотрела на него, потом ее лицо исказилось, и она со всей силы ударила бутылкой о стойку бара.
– Ублюдок! – заорала она, когда бутылка разлетелась вдребезги, и потянулась за бутылкой коньяка, которую тоже разбила. Потом она, грубо ругаясь, расколотила еще одну бутылку.
Бутылку бурбона ждала бы та же участь, если бы Стефано не подскочил к Анне и не обнял ее, прижав спиной к своей груди.
– Анна, перестань! – громко приказал он. – Ты поранишься.
Она неистово вырывалась от него, пиная его ногами и выкрикивая ругательства.
Он поморщился от боли, но не отпустил ее.
Отчасти он обрадовался боли. Он ее заслужил.
Она снова ударила его ногой в голень, и он стиснул зубы.
– Пожалуйста, прекрати со мной бороться. Я знаю, ты хочешь причинить мне боль. Я знаю. И я ее заслуживаю. Бей меня, кусай, делай все, что хочешь. Но, пожалуйста, красавица моя, не навреди себе. Здесь повсюду битое стекло.
Как будто она могла навредить себе после того, что он с ней сделал.
В конце концов до нее дошел смысл его слов, и она обмякла.
Он осторожно отпустил ее и приготовился к новому нападению.
Анна, шатаясь, прошла в центр гостиной и тяжело опустилась на пол. Ее грудь резко вздымалась, она подняла голову, чтобы посмотреть на Стефано. Он почувствовал себя ничтожеством.
Не говоря ни слова, она сняла туфли. В какой-то момент он решил, что она швырнет их в него, но после небольшого колебания Анна бросила их в сторону.
Когда она наконец заговорила, от ее жесткого тона в его жилах застыла кровь.
– Ты насладился местью? – спросила она.
– Я пытался остановить ее. – Он пригладил рукой волосы и глубоко вдохнул, потом осторожно взял неразбитую бутылку бурбона.
– Ты плохо старался. – Она рассмеялась, словно робот, и Стефано вздрогнул. – Я думаю, твоя месть удалась. Безжалостный Стефано Моретти доказывает, что не следует перебегать ему дорогу и рисковать, даже если это будет его собственная жена. О моем унижении напишут на первых полосах всех новостных СМИ в мире.
Открыв бутылку, он поднес ее к губам. Бурбон обжег ему горло.
– Было слишком поздно, я ничего не мог сделать. Миранда знала, что я передумаю. Поэтому она сделала так, чтобы я не мог с ней связаться.
– Миранда Аплтон? Эта ведьма?
Он кивнул и выпил еще немного.
– Ты обвиняешь ее?
– Нет. Сегодня виноват только я. Я все это затеял. – Стефано оставалось говорить ей правду. – Я позвонил ей на прошлой неделе, на следующий день после того, как забрал тебя из больницы домой, и сделал заявление. Я потребовал, чтобы мое заявление огласили в половине десятого сегодняшнего вечера.
– И о чем ты заявил? – Хотя внешне Анна выглядела довольно спокойной, он видел, как она с трудом сдерживается.
– О том, что слухи о нашем расставании были правдой и что завтра утром я подаю документы на развод.
– В годовщину нашей свадьбы, – заметила она.
– В то время я думал, что это уместно.
– И все это время ты занимался со мной любовью. Ты относился ко мне как к принцессе. Ты заботился обо мне. Как ты мог? Я полагаю, ты хотел унизить меня не только публично, но и в частном порядке, чтобы каждый раз я вспоминала Санта-Крус – город, который я люблю, и понимала, какой дурой я была, поверив тебе.
