– Но никто же не станет требовать, чтобы ты куда-то мчалась в такую погоду?
Бекки снова рассмеялась.
Мелодичный, слегка застенчивый смех, слыша который сразу хочется улыбаться.
– Нет, но мне не раз приходилось садиться в машину в метель и надеяться на лучшее. Овцы. Порой они выбирают не лучшее время для ягнения, и ни предрассветные часы, ни снег их не смущают.
– Значит, несчастные овцы неустанно требуют твоего внимания… – Если не считать овец, после продажи дома она будет свободна, как птица.
И вполне может подыскать себе гнездышко там, где есть нечто более подобающее девушке ее возраста, нежели овцы и другой скот.
– Не думаю, что кто-то вроде тебя может сомневаться в лежащей перед ним дороге и сделанном выборе.
Это заявление стало для Тео полной неожиданностью. Обычно люди сразу понимали, что не стоит лезть к нему с личными вопросами, но почему бы и не ответить? Как она и сказала, они всего лишь случайно встретившиеся в безграничном море корабли, что неизбежно разойдутся.
Да и нравится ему ее застенчивость, так не похожая на тот напористый задор, с которым она встретила его у двери. А еще ему нравилось, что она решилась перед ним открыться. Притом что обычно женские истории его совершенно не волновали, потому что всегда служили прелюдией к их попыткам чего-то от него добиться.
Она же ничего от него не хотела, и поэтому он в кои-то веки мог просто побыть самим собой.
Разумеется, в разумных пределах, и не стоит забывать, что он решил не сообщать ей, зачем на самом деле сюда пожаловал. Но абсолютной искренности между людьми в любом случае не бывает, так что не стоит мелочиться.
– Верно, – кивнул он. – Моя работа как раз и заключается в том, чтобы всегда знать, куда я двигаюсь, и я еще ни разу не ошибался в своих прогнозах.
– Ни разу? – От такого самоуверенного нахальства Бекки снова рассмеялась. Обычно такие мужчины оставляли ее полностью равнодушной, но его наглость была чертовски соблазнительной и сексуальной. – С тобой ни разу не случалось ничего такого, чего бы ты не мог контролировать?
Тео нахмурился, краешком глаза следя за бушевавшей за окном вьюгой и в очередной раз поражаясь царившему на кухне теплому уюту. Как же давно он не чувствовал себя так спокойно и расслабленно… Последние месяцы он изнывал от постоянного напряжения, что не имело ни малейшего отношения к работе. Привычный рабочий стресс был ему нужен, как вода и воздух, но мать… Сейчас он впервые за очень долгое время смог подумать о ней без лишнего напряжения.
– Моя мать больна, – объявил он внезапно для самого себя. – Удар. Совершенно внезапный. Никто его не ждал, а я меньше всех. Так что, наверное, это можно засчитать как нечто со мной случившееся, что я не могу контролировать.
После этого неловкого признания Бекки сразу же захотелось податься вперед и крепко сжать ему руку. Похоже, не она одна здесь не привыкла изливать душу кому бы то ни было.
– Мне очень жаль. Как она? И как с этим справляется твой отец? И остальная семья? Порой для членов семьи все оказывается сложнее, чем для самого больного.
И как так получилось, что он сидит перед этой незнакомкой, с полными сочувствия глазами, и рассказывает ей о своей жизни?
– Есть только я. Отец… давно умер, и я единственный ребенок.
– Тяжело. – Бекки задумалась о собственной семье.
– Ты меня жалеешь? – Нарочито медленно улыбнувшись, Тео наблюдал, как она, не в силах отвести глаз, до корней волос заливается краской. Вот и отлично. Давно пора поиграть в эту старую, как мир, игру.
Уж лучше так, чем исповедоваться в своих горестях, как какой-то чувственный придурок, на которых он никогда не тратил свое драгоценное время.
Он вновь играет на безопасной территории знакомого поля. Когда речь заходит о сексе, он чувствует себя на коне, а сейчас они именно что затронули секс. К чему отрицать очевидное? Она его хочет, и это чувство взаимно. Он толком не понимал, откуда взялось внезапное вожделение, ведь она совсем не в его вкусе, но это не так уж и важно. Он ее хочет – и это главное. Наверное, все дело в том, что сейчас он впервые за долгое время смог избавиться от напряжения, но, как бы там ни было, он все равно не уверен, что она охотно примет его руку и поведет к себе в спальню.
И эта неопределенность лишь подстегивала желание.
И какая она все-таки сексуальная…
Интересно, как она выглядит обнаженной? Бекки так старательно пряталась в одежде, что ему захотелось немедленно ее раздеть и посмотреть, что она может предложить. Потянувшись, Тео поудобнее устроился на стуле.
– Конечно, я тебя жалею. Я была бы в отчаянии, случись это с кем-то из моих родных. – Затаив дыхание, она наблюдала, как он встает, обходит стол и, подавшись вперед, упирается руками в ее стул, как бы заключая ее в клетку.
Как же хочется к нему прикоснуться… И чтобы он прикоснулся к ней… Но при этом, вместо того чтобы испугаться напора этого высокого, сильного мужчины, она вдруг почувствовала себя необычайно женственной.
Так странно…
Она же всю жизнь считала, что женственность в ней напрочь отсутствует. Так же как и красота. Оба этих качества достались сестре.
– И сильно жалеешь? – шепнул он чуть хрипловато.
Обычно Тео не срывал с женщин одежду и не закидывал их к себе на плечи, чтобы унести в пещеру, но почему-то с этой ему именно так и хотелось поступить. Почему же она так упорно сопротивляется возникшему между ними притяжению?
– Я… Что сейчас вообще происходит?
– Жалеешь?
– Я не совсем понимаю, что…
– Ну а что, по-твоему, происходит? Мы взрослые люди, и нас тянет друг к другу, я делаю первый ход и…
– Но зачем?
Тео резко выпрямился и уселся на край стола.
– Для меня это первый.
– Что?
Вздрогнув, Бекки удивленно на него уставилась. Она была так возбуждена, что едва могла говорить, и до сих пор не верила, что все это происходит на самом деле. С ней же никогда ничего подобного не случалось. Она всегда была книжным червем, что привлекал исключительно таких же червей, как и она сама. Ведь даже Фредди был из ее сотоварищей книжных червей, а такие парни, как Тео, никогда не обращают внимания на девушек вроде нее, предпочитая горячих блондинок в обтягивающих платьях и с накладными ресницами, что отлично знают, как себя вести, когда дело доходит до секса.
Ну а что она знает о сексе?
Нервы взведены до предела, но сама мысль о безумном, возбуждающем столкновении перевешивала любые нервы.
Чем бы все это ни закончилось, она этого хочет.
– Не важно. – Ее природная серьезность прямо-таки кричала, что ей нужно услышать, что все это сводится не просто к сексу, но к чему себя обманывать? Дело в сексе, и одном лишь сексе. И от этого он становился лишь еще притягательнее.
