Они вышли на лужайку, где продолжались танцы. Заиграло что-то медленное, рядом с Крайновым неожиданно оказалась молодая, очень красивая русоволосая полногубая и синеглазая девица. Она пригласила его на танец, Крайнов, отставив недопитый бокал виски на одну из колонок, согласился.
– Меня зовут Настя! – проговорила она ему в ухо.
– Меня Андрей.
– А я знаю, мне Денис сказал, – снова проговорила она ему в ухо, тихим густым голосом, но он услышал ее даже сквозь музыку.
– Денис? Зачем?
– Ты на моего дядю очень похож, только он с усами, а ты без! – улыбалась и льнула она к Крайнову. – У тебя хорошо получается вести, Андрей. Пойдем в бассейн?
– Я не хочу, но ты поплавай, – ответил он ей.
– Я пойду, – ответила она. – А ты далеко не уходи!
Она стала раздеваться, осталась в трусиках, прикрывая девичьи груди ладонями. Посмотрела на Андрея. И подняла руки вверх, обнажив груди.
– Ну как? Нравлюсь? – улыбнулась она и, не дожидаясь ответа, нырнула щучкой в бассейн. Крайнов, заметив на верхней веранде Ипата, отправился к нему. Тот разговаривал с бутылкой водки, грозил ей указательным пальцем и что-то выговаривал.
– Ипат, давай пройдемся по нашей…
Было уже три утра. Светало. Крайнов вышел из своей комнатки на балкон, выходящий на дискотечную лужайку. Оказалось, что он не спал не один. На лужайке под Koochie—Koo Baccara прыгал в безумном танце какой-то маленького росточка сумасшедший московский фрик с большущими дредами на голове. Он размахивал головой, и подпрыгивал в диком козлином танце. «Видать, под наркотиками», – подумал Крайнов. Ему сильно захотелось пить, на балконном столике он нашел початую бутылку колы, сделав из горла несколько глотков, почувствовал, что снова пьянеет и с мыслью: «Вот я, кажется, и напился», – пошел спать.
Улегся в кровать, думая, что мгновенно заснет. Но нет. Набежали мысли: «Что-то у нас с Юлей не так. Почему для нее так сильно… ей так больно, а мне?.. Ведь я тоже ждал ребенка, а сейчас мне не просто не больно, у меня даже сочувствия нет, мне кажется, нет… почему же так? Может быть, дело в нас? В нас с Юлей? Что было, когда я женился на ней? Любил ли я ее? Или она была моим счастливым московским билетом», – задумался он и так и не смог для себя ответить на этот вопрос. «А Настя… какое красивое имя – Настя… это ведь ее Audi TT»… Он вспомнил, как уже ночью она попросила Андрея проводить ее. Они стояли на пороге ее комнаты.
– Пойдем со мной, – положив свою ладонь ему на плечо, сказала она.
– Настя, – секунду подумав, ответил он. – Я, кажется, пьян… Я пойду…
– Как хочешь, – ласково посмотрев на него, ответила девушка и приоткрыв дверь в комнату неслышно исчезла за ней.
«… А какая все-таки интересная женщина, так быстро говорит, и ладони красивые…», вдруг неожиданно, уже засыпая, в полудреме вспомнил Крайнов утренний разговор с новой журналисткой.
– Але, але, Андрей, Андрей! Это тетя Нина Столярова!
– Да, тетя Нина! Узнал! Что случилось?
– Ой, Андрей! И не спрашивай! Что случилось, что случилось! Горе у нас! Как тебе сказать, что случилось! Опухоль головного мозга у Дениса!
Они сидели в большой, внезапно опустевшей съемной трехкомнатной квартире Столярова на Проспекте мира. После шикарного пати под Подольском прошел ровно месяц. Через день после пати Крайнов перезванивал Столярову, тот ни на что не жаловался. А оказалось пару дней он отлеживался с онемевшей правой частью тела, потом вызывали «скорую», его направили к неврологу. Тот к рентгенологу, тут уже приехала мать, рентгенолог установил опухоль головного мозга. Теперь предстояло делать биопсию, определять, доброкачественная или злокачественная опухоль. И завтра Столярова нужно будет отвезти в ЦКБ №2 имени Семашко.
– Ты представляешь, Андрей! – тетя Нина, полная, как к шестидесяти годам полнеет большая часть русских женщин, которые не занимаются физическим трудом и не следят за собой, сидела с Крайновым на кухне, рассказывая все, что произошло за последние четыре недели.
– А почему он мне не позвонил и ничего не сказал?
– Ну, ты разве его не знаешь! Никому ничего не скажет, все сам, все сам! Мне-то эта его Снежана позвонила, я прилетела, а её уже нет! Представляешь! Убежала! Испугалась и убежала. Да все забрала, что это за женщина, с кем Денис жил? Ты посмотри, она даже посуду, и ту увезла, даже кружки для чая не оставила! Я сходила купила. А ведь жила на Денисовы деньги! Кормил ее, одевал! А она так его бросила!
В квартире в самом деле было как-то одиноко и голо. У Столярова, который последние шесть-семь лет зарабатывал очень хорошо, всегда крутились пара-тройка друзей-приживал, молодые сочные и красивые девицы, во дворе стоял старый, но 7-й БМВ. А сейчас квартира была пустынна…
– Денис у себя?
– Да, спал. Ему сейчас нельзя разговаривать, ты знаешь! Ну, то есть, он и не может говорить, у него речь отказала. Но мне сказал, чтобы я никому об этом не говорила. Мы записочками переписываемся. Сказал, чтобы я всем говорила, что ему врач запретил говорить. Поэтому ты как будто бы не знаешь, что он не может говорить. Ты понял, Андрей?
– Да, тетя Нина, понял… Я просто понять не могу, как же так… ведь все было хорошо… и тут…
– Ой, Андрей, я и сама думать боюсь, что будет! Звонила Аллегровская ведь, а он говорить не может. Я разговаривала, она сказала, что поможет, если нужно будет… А что будет, даже боюсь и думать! У меня ведь у самой и диабет, и глаукома, правым глазом уже почти ничего не вижу! А отец его, дядя Витя-то, хоть пить бросил, и то хорошо, но работать не работает, ничего не помогает, целыми днями в домино с мужиками во дворе режется! Ну, иди к Денису!
Крайнов прошел в Денисову комнату. Тот был страшно худ, бледен и стрижен налысо. Денис лежал в своей кровати, рядом книжка Гашека, «Похождения бравого солдата Швейка».
– Привет, Денис, тетя Нина сказала, что врач запретил тебе разговаривать.
Тот кивнул. И показал головой на кипу бумажек, лежащих рядом с ним.
– Ну как у тебя состояние? Хотя дурацкий вопрос. Завтра отвезу тебя в больницу. Все будет в порядке, Денис. Держись!
Тот улыбнулся.
Показал на Швейка и большим пальцем Крайнову – мол, во! Написал: «Настроение поднимает, клевая вещь. Читал?».
– Давно читал, смешная, – ответил Крайнов.
Помолчали. Столяров взялся писать на бумажке. «Помнишь наш последний разговор на пати?»
– Ты про Снежану?
«ДА», – большими буквами написал Денис.
– Конечно, помню.
«Со мной так впервые. Раньше я жестко бросал чувих. А теперь меня, да так жестко, что я и представить не мог».
