Впервые бьет по ушам дедов говор, нехарактерный для этих мест. Типичный русский язык, нарочито коверканный время от времени нехарактерными оборотами и местными словечками. Ладно, и об этом спросим, но пока есть вопросы поважнее:
– А что, дед Мартьян, попросишь взамен? – Каждая услуга должна быть оплачена, вот и поторгуемся. – У нас ведь ничего нет, кроме оружия, но его не отдадим ни в коем случае.
– А платой будет твой рассказ о том, что вы такого учудили, что германцы по всему краю вас днем и ночью ищут, поймать пытаются. По лесам и чащобам бегают, зверя пугают… Думаешь, откель старому об этом известно?.. Так Рыська и рассказал. Мол, чужие лоси, кабаны, даже медведь один пришли вокрест. А в ихних угодьях люди чужие появились, да с собаками, ищут кого-то. Вот тебе и вся хитрость… – Старик снова с видимым удовольствием затягивается папиросой. – Так что же вы натворили такого?
Ну, и что ему рассказывать? Вешать лапшу на уши – раскусит на раз, и доверия больше не будет. А если правду? Чем это грозит?.. Да ни чем. Он даже рассказать никому не сможет, кто к нему сюда заявится?.. Ага, если мы прошли, то и гансы могут это повторить. И придется деду объяснять им, откуда у него раненый офицер и молодая симпатичная барышня… И сможет ли их оборонить, вот в чем вопрос?.. А, будь что будет, режем правду-матку, будет старый все знать, примет осмысленное решение:
– Знаешь, дед Мартьян, недалеко отсюда крепость… была. Ново-Георгиевск называлась. Сдали ее германцам… А когда император их со своими генералами пожаловали посмотреть на трофеи, мы часть складов рванули, да под шумок парочку и пристрелили. Вот за это они и ищут нас.
– А кого подстрелили-то, знаешь? – Знахарь очень серьезен, будто выискивает одному ему важные детали. – Иль стрельнули, и дай бог ноги?
– Сбежали мы действительно быстро. Но генералы, предположительно, – Гинденбург и Людендорф.
– Пауль Гинденбург и Эрик Людендорф… – задумчиво повторяет старик. – Ну, скатертью дорожка вам, пауки-кровопийцы в… адское пекло… Чего удивляешься? Думаешь, в лесу сижу, так ничего не знаю? Не всегда я лесным знахарем был. Обычную медицину тож знаю, учился как-то и практиковал, служил уездным лекарем. Да ты в доме книги сам видел. А то и ко мне учиться приезжали. С год назад даже доктор московский был с помощницей своею. Обещались еще заглянуть, да война вот помешала.
Что-то в голове щелкает, в памяти всплывают доктор и Даша у моей постели в госпитале и их диалог:
«– Я увидела, что в теле как бы два… человека. В одно и то же время один хочет жить, а другой – нет. Как такое может быть?
– Не знаю… Встретим Целителя, спросим у него…»
Сердце начинает сумасшедше колотиться, медленно стараюсь подобрать слова и очень боюсь ошибиться в своем предположении:
– Мартьяныч… Доктора звали… Михаил Николаевич, а его помощницу… Дашей?.. Они тебя Целителем называли?.. Так?..
– …И все-то ты знаешь… проныра! – дед произносит фразу в некотором замешательстве, затем в течение пяти секунд буквально просвечивает меня своим пристальным взглядом, как рентгеном. – Ох, и не прост ты, воин, ох, и не прост!.. Ладно, поговорим еще на эту тему… Да, доктора Михаилом звали, а помощницу – Дарьей. Рыженькая такая… Что, запала девка в сердце?.. Вижу, запала. Коль слюбится у вас, береги ее, талант лекарский у ней. Ничего боле не молвлю, коль посчитает нужным, она сама тебе все расскажет… Ну, что ж, здоволил ты меня своими новостями, спасибо!.. Что дальше делать собираешься?
– Коль ты у себя оставляешь раненого и Анну Сергеевну, мы хоть завтра уйдем дальше. Только… Если германцы заявятся, что им объяснять будешь?
– А кто тебе сказал, что они досюда дойти смогут, а?.. Без моего дозволения сюда никто не придет. Да и не только во мне тут дело-то, место здесь особое, исконное. – Старик удивляется, затем важно оглаживает свою бороду. – Твои вон двое лесовиков, когда блукали, испужались и убежали прочь. Потом ты с одним из них пошел. Мне интересно стало, кто такие, вот и допустил на правильную тропку. А нет, так пошли бы круги мотать, а то ещё в болото скакнули б.
Мне мимолетно вспоминаются ощущения тяжелого обруча на голове, какого-то иррационального страха сделать шаг вперед, которые потом вдруг сменяются каким-то манящим зовом… В неведомое… Ай да дед!.. Ай, молодца!.. Вот это экстрасенс!.. Ходячее, блин, психотронное оружие! Или это все – придумки старого?.. Подгонка объяснений под события…
Мартьяныч, улыбаясь, смотрит на мою, наверняка озадаченную, физиономию:
– Вижу, что не веришь. Сам бы не поверил… Так я ничего тебе доказывать и не стремлюсь. Просто прими за факт, что против моего желания сюда ходу нет… Хочешь, проверим? Выйдешь сейчас за болото и попытаешься вернуться, пройти обратно…
– Нет, я вам верю… Ну, а если у германцев… извините, Мартьяныч… колдун какой найдется?.. На ночь посты все-таки выставлю.
– Колдуном, значит, меня числишь? Про икону в хате запамятовал?.. Х-хе… – Старик открыто усмехается, видя мою неловкость и смущение. – Ладно… А откель здесь колдун германский? Да и есть ли такие сейчас?.. Ну а даже если и есть, ничего он не сможет. Я-то на своей, родной земле, а он – пришлец незваный, не будет у него супротив нас силы… А насчет сторожей, вольному – воля. Ты – воин, тебе и думать, какие порядки у себя в отряде устанавливать. – В голосе деда слышится интонация, с которой разговаривают с упрямым ребенком, лишь бы не капризничал. – Только со двора пусть не ходят.
– Кстати, а почему вы постоянно называете меня воином? Я такой же, как и остальные, только погоны со звездочками. Да и помимо меня здесь еще трое офицеров.
– А ты думаешь, что случайно сюда попал, на ЭТУ войну, в ЭТО время?.. – Взгляд старика становится каким-то особенным, в глазах появляется завораживающая, засасывающая неизвестно куда бездна, и лишь спустя несколько мгновений до меня доходит суть сказанного!.. Но как?!.. Мартьяныч между тем возвращается в образ деревенского знахаря и продолжает, как ни в чем не бывало: – …Потому что тебе на роду написано воевать, быть воином, защитником. Тот же сибиряк, с которым ты пришел, может, и стреляет получше, да только он – охотник, лесовик. С людьми воюет по обязанности. Вот есть у тебя в отряде двое казаков, так они – тоже воины… Ты же… Ладно, позже как-нибудь… В общем, ежели не коробит тебя это слово, не обращай внимания, мне так удобней…
Насчет завтра уйти – погодь, посмотрим, как ночь пройдет. Может ведь статься и так, что отседова выйдете и на германцев сразу напоретесь. Ни мне, ни вам этого не надобно… В общем, отдыхайте пока, утро вечера мудренее. Так ведь в народе говорят…
Глава 8
Гауптман, сидя в кресле, уже в который раз перебирал в памяти разговор с майором. Гложущее недоумение было единственным чувством, терзавшим измученную голову. Безрезультатные поиски неуловимых русских партизан, беспомощность в тщетных попытках помешать их замыслам, предугадать следующий шаг противника… И та несоразмерная цена, которую пришлось заплатить за две русские могилы…
