– Свидимся. Я знаю это… Ну, доброго вам пути, идите…
Я шел замыкающим и перед тем, как скрыться в кустарнике, обернулся. Дед стоял на том же месте и, поймав мой взгляд, помахал рукой. А через полчаса, когда уже перешли болото, с нами попрощался и Рыська, до этого изредка мелькавший среди зелени. Кошак подождал, пока все пройдут, теранулся о мое колено и, коротко мяукнув на прощание, исчез в кустах…
Остаток пути, верст семьдесят – восемьдесят отмахали за два дня. И все благодаря дедову «коктейлю». Не знаю уж, чего он там намешал, но допинг получился шикарный. Один глоток чуть горьковатого напитка, и через несколько минут усталость куда-то исчезает, хочется бежать, нестись, лететь. Вот поэтому мы этаким стадом лосей, озабоченных известно чем, ломились в нужном направлении, причем не обращая внимания даже на обозные колонны, пару раз появлявшиеся в поле зрения, – жрать не хотелось вообще. На привал встали, когда совсем стемнело. Быстренько перекусили «армейскими бутербродами» – толстый слой тушенки на тонкую галету (не перепутать!), запили все это дело водичкой из фляг и попытались улечься спать. Через час перестали ворочаться самые активные, и до рассвета гармонию природы нарушали только сидящие в укромных местах дозорные.
На следующий день повторилась та же картина: пару кусков тушняка, глоток настоя – и бежим отсюда и до вечера. Но финиш появился немного раньше. Уже после полудня стало понятно, что фронт близко. Грузовики, повозки, колонны пехоты, разъезды, патрули, посыльные и всякие вестовые постоянно шастали взад-вперед по дорогам и не давали возможности перебраться на другую сторону. Наконец-то, после почти часового лежания в траве, появился шанс проскочить, чем мы очень быстро и воспользовались. Лес, расположившийся с другой стороны, гостеприимно укрыл нас под кронами своих деревьев.
Пройдя его, поняли, что почти пришли, в смысле прибежали. Верстах в трех за лесом начинались немецкие позиции, которые гансы активно обустраивали. Небольшой шухер устроили немецкие саперы, приехавшие на свежую вырубку. Но далеко вглубь соваться не стали, напилили четыре повозки толстых жердей и благополучно убыли восвояси.
Наблюдательный пункт устроили на верхушке одной из громадных сосен. В бинокль сумел рассмотреть две линии окопов, строящиеся блиндажи и, самое неприятное, проволочные заграждения в два-три ряда, усиленные спиралями Бруно, местами уже законченные. Разрывы в них пока заполнялись «ежами» из кольев, обтянутых той же «колючкой». Похоже, гансы устали наступать и решили перейти к обороне. Пока не стемнело, прорабатываю два маршрута, где можно пройти, и спускаюсь вниз. Там уже собралось небольшое военизированное вече, все ждут, что новенького и интересненького я им скажу. Стараюсь их не разочаровать:
– Значит, так, впереди гансы в окопах, за ними – наши. Сегодня ночью, после полуночи, когда самые ретивые угомонятся, идем на прорыв. Заграждения поставлены не сплошняком, в двух местах есть разрывы, закрытые «ежами». Возле каждого – по пулемету. Поэтому впереди идет одна «пятерка», трое прокладывают путь, пулеметчик со вторым номером их прикрывает. Потом – основная группа, последним двигается прикрытие: два пулемета, Зингер – за старшего. Напоминаю, мы уже на передке, здесь боевые подразделения, а не обозные сонные мухи. Окопы переходим очень тихо, лишних гансов не трогать, лучше затаиться и переждать. Огонь открывать только в самом безвыходном случае. Вопросы?..
Времени – начало первого. Мы уже тихонько перескочили вторую линию окопов, вплотную подобрались к первой. Еще бы ее так же незаметно пройти, блин. Ждем подходящего момента, когда луна спрячется за тучку. Тогда быстро перескочим, и – все. Останется сделать проход и уйти на нейтралку. А там и до своих рукой подать… Только вот, кажется, у немцев на этот счет другие планы. В окопе слышны приглушенные шаги, какое-то шуршание. Вот и фонарик у самого дна мелькнул… На автопилоте чирикаю «Внимание», чтобы головной дозор не застали врасплох… Это что, комитет по встрече?.. Не похоже… Гансы останавливаются метрах в десяти от нашей лежки, что-то высматривают впереди. Потом по очереди вылезают на бруствер… Разведчики за языком собрались?.. Тоже нет, какие-то мешки с собой тащат… И что делать? А, собственно, вариантов тут немного – только один. Идем в хвост, их всего семеро. Придушим, и – на свободу… С чистой совестью.
Трогаю за плечо Семена, лежащего рядом, еле слышно шепчу в ухо:
– Подмени с Гордеем Зингера и Егорку. Они мне здесь нужны.
Игнатов кивает и бесшумно уползает назад, через минуту появляются казаки.
– Так, братцы, впереди семь гансов с поклажей, ни один не должен пикнуть. Живым брать только старшего. Берите головную «пятерку» в помощь.
Бойцы растворяются за бруствером. А мы пережидаем прогулку часового, затем тоже перескакиваем через окоп и ползем к уже проделанному проходу. Метров через двадцать нас окликают «чириком», отвечаем и подползаем поближе. Так и есть, шесть немцев неподвижно лежат на земле, одного, видимо бесчувственного, заканчивают вязать… Так, а что тут у нас в мешочках?.. Как назло, на луну наплывает очередное облачко и ни хрена не видно. На ощупь – какие-то жестяные банки-цилиндры длиной сантиметров в тридцать, провода… А это похоже на воронки для розлива… Короче, берем мешок с собой, там разберемся. Не просто ж так они ночью погулять вышли.
Через сотню шагов дозор передал по цепочке, что видна наша «колючка». Ползу вперед… Песен тут уже не попоешь, негромко свищу, привлекая возможное внимание часовых, и вполголоса пытаюсь дать знать о себе:
– Эгей, православные… Есть тут кто-нибудь?.. Не стреляйте, свои…
Повторяю кодовую фразу несколько раз, пока в ответ не доносится:
– Хто такие?.. Стрелять будем, отвечай…
– Свои мы, русские. Позовите кого из начальства…
И тут же ночная тишина разрывается истошным криком:
– Ахтунг!! Аля…
Твою мать, немец очнулся!.. В ответ на крик грохочут два выстрела, чувствую удар по плечу, ору уже не таясь:
– Мать вашу через пень в колоду!! Не стрелять, свои!! Ёж вашу кашу под коленку в корень через коромысло!..
Теперь уже в окопе слышен командный ор: «Не стрелять!» В три шашки с подоспевшими казаками рубим проход в проволоке, проскакиваем под начавшимся пулеметным обстрелом с немецкой стороны еще шагов двадцать и плюхаемся в окоп. Там нас уже поджидает унтер с парой солдат, неумело держащих винтовки, будто вилы.
– Подпоручик Гуров. Проводи меня к командиру, – представляюсь разводящему, по всей видимости, и оборачиваюсь уже к своим: – Семен, Гордей, заткните пулемет. Шумит и шумит, разговаривать мешает… Всем собраться здесь, ждать меня. Если гансы полезут, что делать – знаете.
– Командир, у тебя рукав весь в крови! – Сибиряк оборачивается, сует ближайшему бойцу вытащенный из кармана рулончик самопального бинта из нательной рубахи. – Перевяжи, быстро!
Стаскиваю китель, морщась от саднящей тупой боли в руке. Назначенный санитар не успевает сделать и трех мотков вокруг бицепса, который задело по касательной, как снайперы, разбежавшись по окопу шагов на тридцать, берут пулеметчиков «в уголок», и после нескольких выстрелов немцы замолкают. Обиделись, наверное. Смертельно…
