Мне не хотелось привлечь к себе внимание снова, поэтому я не пыталась пошевелиться, чтобы воспользоваться случаем увидеть больше. Да и к чему? Даже если бы передо мной открылась вся панорама, это вряд ли подсказало бы мне, где я нахожусь и куда направляюсь. Было очевидно, что Гурроч-Вейл остался где-то позади. Я не представляла, какое расстояние мы проехали, но солнце уже садилось, а это значило, что с того момента, как меня похитили, прошло около часа.
Меня мучило двойственное чувство. С одной стороны, я хотела, чтобы путешествие продолжалось бесконечно, ведь тогда отодвигалось бы то, что меня ожидало в его конце. С другой стороны, я осознавала, что с каждым пройденным ярдом я все больше удалялась от моих друзей. Что хуже, я так и не могла сообразить.
У меня, конечно, не было выбора, и до того, как я пришла к какому-нибудь решению, наше путешествие завершилось. Челнок стал поперек течения, пробился через преграду бамбуковых зарослей и водорослей и остановился в прибрежном иле. Двое гребцов выпрыгнули из лодки и начали вытаскивать ее на более твердую почву. Я закрыла глаза и ждала, когда они придут за мной. Единственное, на что я не переставала надеяться, так это на то, что я сумею каким-то образом освободиться и хоть посопротивляюсь.
Туземцы подошли, но ужасный момент откладывался. Бесцеремонно меня вытащили из каджанга, взвалили, как мешок с мукой, на шоколадное плечо и понесли в джунгли. В таком положении я могла видеть только землю. Из-за быстро наступившей темноты было трудно определить и направление нашего движения. Я предполагала, что мы завершим поход в каком-то укромном бандитском логове, где шайка мужчин с голодными глазами сидят на корточках вокруг костра.
Я ошибалась. Неожиданно земля подо мной вместо тропы, покрытой густой растительностью, стала обработанным полем. Первое, что я увидела, подняв голову, были не свирепые партизаны, а дети. Китайчата (а ими были все), собрались вокруг нас и рассматривали меня с таким любопытством, словно я была диковинным зверем, которого поймали их старшие соплеменники. Растрепанная, заплаканная, связанная сетью, со светлыми волосами, ниспадающими в беспорядке, я, наверное, была для них экзотическим зрелищем. Несколько любопытных рук протянулись ко мне, но были отброшены моими похитителями, не замедлявшими своего шага. В сопровождении гомонящих ребятишек мы, наконец, вошли в деревню.
Впрочем, «деревня» — слишком громкое название для того поселения. На площади около пяти акров были вырублены джунгли, и большая часть отведена под поля, на которых выращивались рис, бобы и разные овощи. В центре этой расчищенной площадки стояло несколько прилепившихся друг к другу ветхих навесов, которые там называют «бангсал». Там было больше людей, были и женщины, но прежде, чем я смогла определить их отношение ко мне — любопытство, враждебность или безразличие — меня занесли в лачугу и, как мешок с бобами, положили на пол.
На этот раз ждать пришлось недолго. Деревянные ступени лачуги скрипнули, и кто-то вошел в нее. Лежа на полу, я не могла видеть, кто это был. Несколько слов, произнесенных тихим, но властным голосом — и я почувствовала, что меня освобождают от сети, и через мгновение смогла перекатиться по полу и сесть относительно свободно. Я подняла голову, чтобы увидеть своего благодетеля.
Из было двое. Одним из них была девушка, невысокая и плотная, с невыразительным лицом в традиционной одежде китайского простолюдина, состоящей из двух кусков ткани. Ее я никогда не видела. Другого, который спокойно рассматривал меня, стоя в дверном проеме, я знала. Вид знакомого желтого лица и седеющей лысой головы был для меня, как глоток чистой воды для умирающего от жажды.
— Се Лоук! — закричала я. — О, слава богу, это вы!
Рыдая от облегчения, я с трудом поднялась на ноги. Я была готова целовать старика, который сейчас положит конец всему этому кошмару. Произошла какая-то ошибка, оказывается, я не была пленницей партизан-коммунистов.
Передо мной был мой почитатель, мой поклонник…
На его толстой шее я видела свой медальон, подаренный ему мною, с моим собственным именем, выгравированным на металле. По всей видимости, я говорила невнятно, потому что Се Лоук нахмурился и поднял руку, затем что-то сказал девушке, ответившей ему на том же языке, который я приняла за китайский.
— Да, да! Это я — Роксана Пауэлл, — нетерпеливо произнесла я, вспомнив затем, что он не говорит по-английски. Глупо, но в тот момент я очень боялась, что он не вспомнит меня, поэтому я повторила свое имя и добавила малайское слово «тигр» — единственное, которое я могла вспомнить, — «махан-махан».
В течение долгой минуты Се Лоук продолжал разглядывать меня. Я отчаянно выискивала в его лице сочувствие, но тщетно. Я слабо улыбнулась. Се Лоук в конце концов кивнул, что-то резко сказал девушке и, не ответив на мои молящие и растерянные взгляды, вышел из лачуги.
— Се Лоук! — закричала я. — Вернитесь! Разве вы не знаете, кто я?
Я бы побежала за ним, если бы на моем пути не встала девушка. Удерживая меня, она мягко сказала:
— Не делайте глупостей. Он прекрасно знает, кто вы такая. Вы думаете, почему вас привезли сюда?
— Вы говорите по-английски? — удивилась я. — В таком случае вы можете сказать им…
— Да, я говорю по-английски. Меня зовут Су Фа. — Она мягко подтолкнула меня на середину комнаты. — Я бы хотела, насколько это в моих силах, помочь вам. Но и вы должны слушаться меня. Вы понимаете? Пожалуйста, сядьте и отдохните. Вы, должно быть, очень устали.
— Нет, но я не понимаю, зачем я здесь.
— Вас похитили, — ответила она просто. — А теперь, пожалуйста, присядьте.
Больше я не нуждалась в понукании, ноги мои подкосились, и я рухнула на стул, который, наряду с маленьким столом, составлял единственную мебель обиталища.
— Так будет лучше, — одобрила Су Фа. — Скоро я принесу вам поесть.
Она развернулась, чтобы уйти, но я схватила ее за руку.
— Пожалуйста, — принялась я умолять ее, — не уходите хоть вы. Останьтесь здесь. Поговорите со мной. Объясните, что произошло.
Су Фа колебалась, поглядывая на дверь, как бы ожидая неприятностей, если скажет мне лишнее, затем сказала:
— Думаю, большой беды не будет, если вы узнаете. Вас будут держать здесь до тех пор, пока за вас не уплатят деньги, большие деньги. Миллион американских долларов, я думаю. Все очень просто.
Вот оно что… Я была похищена с целью выкупа. Преступление, которое в наши дни рассматривается обычно как типично американское, на самом деле старо, как мир. Хотя у меня не было причин сомневаться в ее словах, они все еще не доходили до моего сознания.
— Но это невозможно! — воскликнула я. — Это ужасная ошибка! У меня нет денег, о которых стоило бы серьезно говорить.
Она недоверчиво улыбнулась.
— Я видела вас в фильмах. Мы также знаем о больших деньгах, уплаченных вами мистеру Керку за аренду плантации. Думаю, ваши друзья заплатят и за вас.
