И Юра представил меня всем.
– Владимир, – сказал один из стоявших у стола, пожимая мне руку. – Я режиссёр этих вот охламонов… Дима и Юра мне про ваш дуэт говорили хорошо. Если бы говорили плохо, вас бы тут не было…
Владимир не был похож на человека, который мог бы руководить театром «Проспект» и сделать спектакль «Анекдоты из жизни А.С.». Он был скучно одет и выглядел не то что скромно, а незаметно. Но рука у него оказалась жёсткая.
– Это вы, значит, из Кемерово? – улыбаясь, сказал низким голосом Илья Рутберг, который оказался высоким, но не таким, каким виделся из зрительного зала. – Я читал о вас. Леночка Маркова писала про рижский фестиваль. Она вас называла чуть ли не последней надеждой отечественной пантомимы, использующей чистый язык пластики. Вы ей очень понравились… Она любит отыскивать самородки… Но в глушь ездить не любит… Предпочитает Париж… Это мы в Челябинск, а Леночка в Париж… Что ж, с нетерпением буду ждать ваше выступление.
Это прозвучало почти угрожающе. Хотя Илья Григорьевич улыбался очаровательно и вообще показался симпатичным человеком.
Юра отвёл меня в сторону, взял бокал вина, предложил мне, но я отказался.
– Что вы за люди такие в Кемерово, – усмехнулся он, – вы там, наверное, с Серёгой единственные непьющие?.. Очень я устал! Этот фестиваль – такой геморрой! Но надо что-то делать. Театр разваливается. «Анекдоты» мы уже не играем. Люди ценные ушли. Вообще вся наша клоунская отрасль трещит по швам… Надо за границу ехать. Иначе здесь не выжить. Или на завод идти трудиться… А не охота! – Юра коротко посмеялся. – Я так рад тебя видеть! Таких, как вы, уже не осталось. А новые не появятся… Я вот реально вас вспоминал. Надо что-то вместе попробовать сделать… Что-то на контрасте. Вы такие классические, и мы с Димкой такие… дураки…
– Конечно! Давайте! – сказал я решительно.
– Легко сказать! А где, когда и на какие такие деньги?.. Ну да ладно… Слушай, а Рутберг несколько раз именно о вас сегодня спрашивал. Он про вас, оказывается, слышал, читал. Теперь я понял почему. О вас Маркова где-то написала. А они с Марковой главные соперники давным-давно. Они же единственные авторитеты у нас. Других нет. Только они и писали о пантомиме, только их и печатали. Два гуру. И два лагеря. Москва и Питер. У них контры!.. Но ты не думай об этом. Он – мужик хороший. Умный. И всю жизнь в пантомиме…
– Юра, а что это за фон Шлиппе? Что за крендель такой?
– Андрей его зовут, – ответил Юра, моментально став серьёзным. – Он – русский немец. Его семья – эмигранты, но давние. Сто лет как. Говорит по-русски, но по сути – немец немцем. Он мой ровесник. Живёт в Мюнхене. Любит русский театр. Решил, что режиссёр. У него, оказывается, давняя мечта поставить спектакль «Шинель» по Гоголю. Мы с ним познакомились, когда работали в Германии летом с «Лицедеями» в одном проекте. Он нас увидел, подумал, что хочет «Шинель» делать с русскими и без слов. Хотеть не вредно, особенно если ты фон Шлиппе… Вот он и договорился с Володей, что приедет посмотреть артистов. Хочет посмотреть и выбрать сам. Деньги у него на этот проект есть… А нам-то что?.. Сам подумай… Три месяца в Мюнхене, представляешь?! Это только репетиции, а потом гастроли по всей Европе… Просто мечта!.. Каждый захочет!
– В этом его миссия и интрига?
– Ну да… Мы под это дело фестиваль и организовали. Все эти ребята, которые приехали… Все – серьёзные, матёрые артисты. Они за фунт изюму никуда не поедут. Мы их на фон Шлиппе заманили. А город дал деньги на фестиваль, потому что столько артистов согласились приехать. Вот такая хитрая схема… Теперь все фон Шлиппе, бедного Андрея, окучивают… И будут весь фестиваль окучивать… Хочется ребятам! Проект уж очень сладкий… Так что у вас тоже есть шанс…
– Какой шанс? – не до конца понял я.
– Быть избранными для «Шинели», – Юра коротко посмеялся. – У нас фестиваль не конкурсный. Победителей и лауреатов не будет… Это тут уже никого не интересует. Тут все уже трижды лауреаты чего угодно… Да толку?! Но у нас в конце фестиваля на закрытии фон Шлиппе сам объявит тех актёров, которым предложит контракт. Вот это я понимаю – интрига!
– Слушай!.. Пошёл бы он в жопу этот фон Шлиппе с такими интригами, – до конца поняв то, что говорит Юра, сказал я.
– Я так и думал, что ты так скажешь… Но вы же индейцы из Кемерово. Робин Гуды… Поэтому я по вам скучал… Но если фон Шлиппе предложит… А я уверен, что он предложит контракт именно нам… От нашего режиссёра никто не уйдёт… Я в Мюнхен поеду… Я на завод идти не хочу… Уже работал на заводе… Хватит…
– Хорошо, что Серёга не слышал, – сказал я.
– Ещё услышит… Ну и что? Не надо быть такими дикими. Вы просто ещё в отрасли недавно… Ты представить себе не можешь, сколько замечательных, талантливых театров, артистов, которые ещё вчера гремели, уже нет в наших рядах… Не смогли… Ушли… В эту страшную, серую жизнь ушли. Элементарно не смогли детей впроголодь держать. Женька наша!.. Таких актрис пойди найди… Ушла. Гениальные люди поуходили… Ужас!
– Мы не уйдём, – совершенно по-детски сказал я.
– Конечно! – заулыбался Юра. – Вы из Кемерово особенные… Особый замес…
– Мы не уйдём… Можем поспорить. И к фон Шлиппе не поедем.
– Разумеется, не поедете, потому что поедем мы…
– А Рутберг зачем тут? – спросил я.
– Как зачем? Он председатель жюри. Будет проводить обсуждение спектаклей. Это он замечательно делает. Так что послушаете суперпрофессиональное мнение о себе… Да!!! Чуть не забыл. Тут всё подряд тебе смотреть не обязательно… Но с завтрашнего дня, с позднего вечера и до утра, как пойдёт… тут будет работать наш клуб… Ребята… Все, кто захочет, будут делать импровизации. Это обязательно надо посмотреть!.. Такие люди приехали… Они так импровизируют!.. Ты точно такого не видал… Я тоже приму участие. Обожаю это. Ты увидишь, я очень хорош… Ну ладно, надо баиньки, друг мой! Устал ужасно. Давай разбегаться.
За несколько дней того фестиваля я посмотрел много разных выступлений. Все они производили одно странное общее впечатление: невесёлые люди старались развеселить невесёлых людей.
Многие номера и миниатюры были уморительно смешные, но исполняли их клоуны, которым было не до смеха.
Этот клоунский мир стоял на краю своего бесславного и совсем не весёлого конца. Участники того фестиваля не знали, что принимают участие в последнем подобном фестивале в России. Через год, максимум два практически все те коллективы, чьи выступления мне удалось посмотреть тогда в Челябинске, прекратят своё существование. Они распадутся на частицы, которые либо уедут за границу и там канут, либо какое-то время помыкаются и бросят к чертям совсем сценическую жизнь. Или найдут возможность жить околосценической жизнью, то есть откроют детские школы театрального творчества, возможно, станут шарлатанами-тренерами каких-то околотеатральных методик или уйдут в нормальные, обычные театры нормальными актёрами, танцорами или постановщиками танцев. Когда я буду встречать людей из тех пантомимическо-клоунских времён, они, кем бы ни стали, предложат выпить вместе. А выпив, будут вспоминать свои сценические подвиги и партнёров, как бывшие десантники свои боевые вылазки и походы… Со слезой и поскрипыванием зубами.
