А я хотел сказать людям, что прошу их запомнить момент, когда в зале погаснет верхний свет, зажгутся прожекторы и заиграет музыка. Это и будет моментом рождения нового театра, а они будут первыми его зрителями. Я хотел сказать, что вот-вот на сцену выйдут люди, которые впервые шагнут на театральную сцену, сделанную их собственными руками, на глазах зрителей и с этого момента станут актёрами. Я на многое хотел обратить внимание зрителей. Но не смог. Так что мой маленький театр «Ложа» родился без объявления.
В тот раз я впервые в жизни сидел в зрительном зале среди людей и смотрел, как на сцене идёт то, что я придумал и отрепетировал. Я видел свой театр и свой спектакль из зала и понимал, что уже ничего не могу сделать с тем, что видел. Я не мог происходящее остановить, не мог крикнуть, чтобы музыку включили тише, и не мог дать совет или сделать замечание людям, игравшим на сцене. Мне прежде не приходилось такого испытывать. Я либо сам был на сцене и исполнял мною задуманное, либо из-за кулис наблюдал за выступлением моего партнёра по пантомиме. Тогда я переживал за него сильнее, чем за себя, но партнёр мой играл то, что сам придумал. А в тот раз я видел, как другие люди делают то, что придумал я, и то, что я сказал им сделать. Такого волнения и ужаса я прежде не испытывал.
А я видел и слышал, что свет включили слишком резко, а музыку, наоборот, с запозданием. Я увидел, что актёр, который исполнял роль юноши, пишущего книгу, из-за волнения вышел на сцену совсем не так, как мы репетировали… Для меня всё это было катастрофой, крахом, провалом! Но люди смотрели внимательно. Потом героиня вышла не так и забыла сделать жест, который мы мучительно долго, целую неделю отрабатывали. Тот жест мне казался архиважным. Но люди смотрели и улыбались. Капитан и доктор появились на сцене одновременно, а должны были выйти по очереди. Мы всё это репетировали неоднократно.
Я тогда зажмурился оттого, что мне стало страшно смотреть, как не выполняется то, над чем я так тщательно и внимательно бился. Но люди рядом со мной засмеялись. Потом ещё и ещё. В сцене, когда персонаж ветер бил персонажей мореплавателей по лицу, трепал им одежды и волосы, зрители хохотали. Они радовались и смеялись в голос, хотя я видел, что актёры мои были скованны и работали много хуже, чем на репетициях.
В тот момент мне открылась удивительная и невероятно простая истина. Я понял очевидную вещь, которую не понял бы ни за что и никогда, если бы не оказался среди зрителей спектакля, который делал как автор и режиссёр. Я вдруг со всей ясностью и навсегда понял, что зрители не знают и не могут знать того, как должно быть! Они видят то, что видят. А то, как всё должно быть, знаю только один я. Только я. Потому что и актёры не знают, как должно быть в спектакле всё вместе. Они знают только то, что должны знать сами…
Эта столь простая истина поразила меня!
И ещё я отчётливо понял гораздо более простую вещь… Я понял, что актёры – живые люди и исключительно по этой причине они не могут выполнять всегда в точности то, что я им говорю. Не могут и самое главное – не должны! Они, будучи живыми людьми, могут попросту волноваться, что-то забывать, чего-то из того, что я им объясняю, не понимать, а чего-то и не хотеть делать именно так, как я этого хочу.
Я понял это, и мне вдруг стало так хорошо и просто! Совсем не так заморочено, как до понимания. Тогда мне стало ясно, что театр у меня действительно получится. И не важно, сколько было в нём сыграно – двадцать минут или двести часов. Главное – на сцене что-то происходило и это было приятно людям в зрительном зале. А значит, театр есть, и театр хороший.
После наших двадцати трёх минут будущего спектакля пели друзья театра «Ложа». Люди, со свойственной им дивной лёгкостью забыв то, что мы им показали, слушали песни и спиричуэлс. Потом получилась радостная пьянка. Счастливый художник Анатолий Казанцев выставил в качестве праздничного банкета с десяток бутылок вина и столько же водки, которая тогда была в большой цене и по карточкам. Мои актёры и музыканты выпили на радостях. А я тихонечко сидел в стороне от всех и осмысливал те открытия, которые со мной произошли.
А ещё я был несказанно рад тому, что моя будущая жена, которой я не напоминал о себе недели и месяцы напролёт, которой было впору на меня обидеться, всё же пришла и видела то, что послужило причиной моего отсутствия. Она видела то, что я сделал. В тот самый день в отчаянном волнении, усталости, сомнениях родился мой театр. Его впервые увидели зрители, и Международный день театра стал и моим праздником.
Через несколько дней после торжественного открытия театра в одной из городских газет на последней полосе появилась малюсенькая заметка под заголовком «Ложа не лажа». В той заметке не было ни слова о театре, о Доме художников, а была пара предложений о замечательных музыкантах, игравших концерт, и о том, что нужно больше уделять внимания работе с молодёжью.
Но слух о нашем театре разлетелся по городу. На открытии присутствовало не более ста человек, но в плотном, душном и застоявшемся воздухе провинциального города молва разносится быстро и адресно. Так что, когда через месяц мы объявили о премьере, повесив всего десяток маленьких афиш в университете, в Институте культуры и на самом здании Дома художников, в приёмной кабинета Анатолия весь день телефон звонил не переставая. Люди хотели купить билеты. А мы и не думали об этом. Мы вопросом билетов даже не озадачились. Пришлось Анатолию озадачить свою секретаршу продажей билетов на наш спектакль. Билеты в Доме художников можно было продавать только на выставки. Так что люди покупали билеты на спектакль, а получали на выставку с написанными на них от руки номерами ряда и места.
После открытия театра и после случившихся со мной во время того открытия открытий мы доделали спектакль буквально за три недели. Крошечный опыт выступления перед публикой оказался для моих актёров бесценным и огромным. Они получили свои порции сладкого актёрского яда и убедились как в своих, так и в моих возможностях. Они сами во время выступления поняли, что сделали не так, что им удалось хорошо и что всё-таки лучше придерживаться того, как было задумано и отработано на репетициях.
Премьера спектакля «Мы плывём» театра «Ложа» состоялась в самых последних числах апреля. Весна уже стояла роскошная. В день премьеры выдалась чудесная тёплая и ясная погода. Зрители приходили нарядные и в прекрасном расположении духа.
Спектакль прошёл легко и точно. Такого театра в Кемерово прежде не было, мои земляки ничего подобного никогда не видели и приняли наш спектакль с восторгом. Он шёл ровно пятьдесят пять минут и показался мне очень длинным. А люди думали, что будет ещё один акт. Они не хотели уходить.
Что было в том спектакле? Он был наивным. Он даже не был вполне спектаклем, а скорее красочным альбомом с яркими картинками. Он ничем начинался и ничем заканчивался. Что же в нём так радовало публику, которая впервые в жизни от избытка чувств кричала «браво», хотя прежде это странное слово никогда не произносила.
Полагаю, в спектакле нашем была только, и исключительно, молодость, жизнерадостность и свобода. В спектакле «Мы плывём» на сцене были очень счастливые люди, некоторым из которых не исполнилось и двадцати лет… А как известно, всем нужны счастливые люди. Все хотят их видеть!
