Поехал в аэропорт я на такси. На голову надел замшевую кепку цвета кока-колы. Такой в родном городе ни у кого не было. Приятно было отправиться в путь совсем без ничего в руках.
Во внутреннем кармане куртки у меня лежала сумма, на такую в те времена семья из пяти человек могла в Кемерово жить год, ни в чём себе не отказывая, и ещё съездить к Чёрному морю. Я периодически поглаживал тяжёлую ценную ношу, которая слегка топорщилась на груди.
Мой рейс Кемерово – Москва посадили в аэропорту Домодедово из-за каких-то погодных условий. Этой воздушной гавани я не знал и ни разу в ней не бывал. Кемеровский и новосибирские рейсы прилетали во Внуково. За границу я летал из Шереметьево. А Домодедово мне был незнакомым аэропортом. Я не имел представления, как из него добираться до центра Москвы или какая станция метро ближайшая.
Читателю необходимо понимать, что тогда и в помине не было скоростной, современной трассы от Московской кольцевой автодороги до аэропорта Домодедово. И быстрые поезда с Павелецкого вокзала не возили авиапассажиров в самый дальний столичный аэропорт. Почему? А потому что к нему не проложили ещё железную дорогу.
Я побывал в старом здании аэропорта Домодедово только один раз. Тогда. Помню его весьма смутно. Оно мне сразу не понравилось, как и его странное для свежего уха название.
Помню, было в нём немноголюдно, грязно и мрачновато. Таксисты встречали прилетевших хриплыми, громкими голосами. Обещали везти куда угодно и недорого. Я поинтересовался у одного о цене и услышал сумму, равную той, что отдал за билет на самолёт из Кемерово. За авиаперелёт я заплатил с удовольствием. Но с такой ценой поездки на такси я не мог согласиться.
Однако объявленная таксистом сумма говорила о том, что ехать было далеко и, видимо, не просто. Тогда я подумал, что разумно было бы сходить перед дорогой в туалет. В самом здании аэропорта туалетов не было. Мне сказали, что они находятся на площади перед аэропортом под землёй.
У выхода из здания таксисты атаковали совсем напористо. Их было много, и они выглядели небезопасно даже для человека, прибывшего из Кемерово. Я невольно прикрывал левой рукой то место, где лежали во внутреннем кармане деньги.
Погода стояла отвратительная. Задувал сильный, студёный ветер, который подморозил мартовские лужи и слякоть. Из туалета под площадью тянуло холодной острой вонью. У лестницы в зловонное подземелье стоял толстый милиционер с сержантскими погонами и седоватыми усами. Он единственный внушал безопасность.
Перед тем как спускаться, я вдохнул побольше морозного воздуха, торопливо сбежал вниз, быстро справил малую нужду в канавку вдоль самой грязной стены, какую только мне доводилось видеть, и поспешил на воздух обратно, думая только о своих великолепных ботинках, которые не были предназначены для того пола, на который мне пришлось ступить.
– Гражданин, – услышал я, взбежав по лестнице наверх, – молодой человек…
Я повернул голову. Ко мне обращался милиционер.
– Да, да, вы, – сказал он вежливо. – Вы прилетели?
– Да, прилетел, – ответил я, остановившись.
– Вон, видите, гражданин стоит? – Милиционер указал рукой на мужчину в светлой одежде и шляпе. – Он ищет попутчика до города. Боится всего… Иностранец. Если вы один, то… Поговорите с ним… Вместе будет дешевле… Вы, я вижу, интеллигентный человек…
– Хорошо! – с готовностью сказал я. – Конечно… Спасибо!
В стороне от входа в аэропорт стоял невысокий пожилой мужчина. Я направился к нему. Подходя, внимательно его разглядел. Сам мужчина смотрел в сторону и не обратил внимания на то, как я к нему направился.
Лицо его было очень загорелое, идеально выбритое и ухоженное. На голове мужчины красовалась мягкая бежевая фетровая шляпа с широкой коричневой шёлковой лентой. Такие я видел только за границей, да и то редко. Одет он был почти в белый, цвета топленого молока, по-хорошему мятый костюм. На шее был лихо повязан красивый тонкий шарф. Такие и так носили солидные австрийцы. На ногах этого необычного человека блестели тонкие коричневые туфли, очевидно, дорогие и классные. Рядом с туфлями стоял потёртый, но элегантный чемоданчик с какой-то блестящей биркой, привязанной к ручке. На этого человека было холодно смотреть. Хоть я тоже был одет не по погоде.
– Экскьюз ми! – сказал я, подходя. – Гуд монин!..
Мужчина вздрогнул и испуганно на меня посмотрел.
– Сдрхаствуйте! – сказал он недоверчиво. – Я говорхю по-рхусски… А вы, молодой человек?
Акцент был мне не знаком, а его беспомощный грассирующий «р» меня, как слегка картавого человека, сразу к себе расположил.
– Я – русский, – сказал я и постарался приветливо улыбнуться. – Мне порекомендовал к вам подойти вон тот сотрудник милиции.
– А-а-а! Вот в чём дело… – сказал незнакомец и робко улыбнулся. – А вы тоже из-за границы прилетели?
– Нет, что вы! – усмехнувшись, сказал я. – Как раз наоборот… Из Сибири.
– Что вы говорите?! – удивился он. – А одеты как юноша из Парижа… Простите! Я ужасно замёрз… А там в здании совершенно негде присесть… Случилось ужасное… Я давно не был в Рхассии… А мой самолёт из Милана посадили здесь. Меня встречают в Шереметьево два, а я тут. Сообщить о себе не могу… Наличных денег почти нет… Чеки никто не принимает… Итальянские лиры тоже… Было пять долларов. Я их поменял. Но за такие маленькие деньги такси не взять… Вот стою и, можно сказать, погибаю!.. Осталось только отдать это кольцо… Но это от моего отца…
На правой его руке, на среднем загорелом пальце, я увидел золотой перстень с прямоугольным тёмно-красным камнем. Я в ювелирном искусстве ни черта не понимал, но сказал бы, что перстень был очень красивый.
– А мой самолёт тоже должен был приземлиться не здесь, – сказал я. – Ума не приложу, как отсюда добираться. Автобусов не видно ни одного. Маршруток тоже.
– Что такое маршрутка? – живо спросил он.
– Это маршрутное такси. Совсем недорого…
– А! нет, нет! Они есть… Я тут уже всё знаю, – сказал он и рассмеялся совершенно доверчиво. – К ним такая очередь, что я успею погибнуть от холода… А вам, юноша, тоже в центр? Мне в гостиницу «Рхассия»… Может быть, мои пять долларов и ваши?.. Там стоит молодой человек. Он не таксист… Провожал кого-то и желает заработать… Он согласится…
– Я, пожалуй, с удовольствием, – сказал я.
– Прхекрхасно! Замечательно!.. Гениально! – сказал радостно незнакомец.
Он нелепо засуетился, поднял чемодан и, ухватив меня под локоть, повёл ко входу в здание.
– Спасибо огромное! Милле грация! – крикнул он на ходу милиционеру. – Какая замечательная у вас полиция, – сказал он мне тихонечко.
Возле входа стоял и курил аккуратный мужчина лет сорока в серой куртке и кроличьей серой шапке. На лице его были большие пластмассовые очки с толстыми стёклами.
– Ну что, нашли-таки попутчика? – спросил он.
