– Скажи еще, что ты не пытался спрятаться от меня! Сменил номер, так ведь? А новый дать и не подумал!
Илья не стал отрицать этого, не начал ничего выдумывать – спасибо и на том. Когда один человек лжет другому, это унижает обоих.
– Я подумал, нам незачем созваниваться, – после недолгого молчания сказал он. – Честно говоря, не сомневался, что тебе тоже не захочется больше говорить со мной. Разве нам есть что сказать друг другу?
– Как выяснилось, есть, – отрубила я.
– Что? О чем это ты? – недоуменно спросил Илья.
– Это не телефонный разговор. Когда мы можем встретиться? Уверяю тебя, это очень важно!
Все еще ничего не понимая, слегка шокированный моим напором, Илья сказал, что я могу прийти к нему в офис завтра – сегодняшний день у него расписан до позднего вечера. Я сказала, что приду в обед.
– Можем перекусить вместе. Здесь рядом есть неплохое местечко, – предложил он.
– Нам лучше поговорить в твоем кабинете.
Мне не хотелось, чтобы нас отвлекали. Да и вообще, вряд ли у нас будет аппетит: невозможно, по-моему, звенеть ложками, жевать, оценивать вкус еды, обсуждая при этом смерти детей и женщин.
Илья не стал спорить.
И снова тянулись рабочие часы, и снова мои мысли были далеки от некогда обожаемой работы. Люция вертелась вокруг меня как заведенная. Показывала свои заметки, и они были лучше, чем я могла ожидать.
Под вечер позвонил шеф. Мы обсудили текущие дела, а в конце он сказал, что его друг просил передать огромную благодарность: дочь тепло приняли в нашем коллективе, девочка летает как на крыльях и растет на глазах.
– Так она и в самом деле растет, – заметил Саша, когда мы втроем вечером сидели за столиком в соседнем баре.
– А ушла бы – шеф тебе мозг бы вынес, – прибавила Ася.
Как раз выплатили аванс, и мы решили немного расслабиться. К тому же так вечер пройдет быстрее, рассудила я. Мы сидели, потягивали вино и трепались о том о сем. Мне вдруг захотелось поделиться с ребятами тем, что у меня на душе. Движимая сиюминутным порывом, я уже собралась начать рассказывать им обо всем, но остановилась.
Подумала, это все равно, что поведать им о смертельной болезни. Только самые близкие останутся рядом, узнав о таком. Прочие же посочувствуют на словах, но ничем не помогут и в итоге отстранятся. То ли из страха заразиться, то ли из суеверных представлений, что от несчастливых людей нужно держаться подальше. Вдруг, чего доброго, Лихо одноглазое, как в сказке, решит сменить хозяина да и прицепится к тому, кто рядом.
Проверять, как поступят Саша и Ася, не хотелось. Будет слишком тяжело увидеть в их глазах отчуждение, неприятие, страх. Это мое дело, как бы все ни повернулось, к чему бы ни привело. Никогда прежде у меня не было сколько-нибудь значимых поводов скрывать что-то в своей жизни от друзей или родных. И никогда прежде я не чувствовала себя такой одинокой.
Еда показалась безвкусной, вино – кислым, и я засобиралась домой.
К Илье я отправилась на метро. Если добираться на машине, застрянешь в пробке: Яндекс утверждал, что транспортная дамба через Казанку «стоит». Поэтому спустилась под землю, проехала две станции – вот я и на месте.
Секретарша с заученным гостеприимством распахнула передо мной дверь, Илья поднялся навстречу из-за стола. Раньше мне не приходилось бывать у него на работе, и я с любопытством огляделась, рассматривая его кабинет.
Мне кажется, место, где человек работает, то, как он предпочитает организовать свое рабочее пространство, может многое о нем сказать. Быть может, я открою для себя Илью с новой стороны?
Кабинет был просторный, но при этом уютный, обставленный дорогой современной мебелью, очень светлый из-за больших окон. День был солнечный, и кабинет заливало волнами золотистого цвета. Много зелени, много воздуха. На стенах – картины и художественные фотографии. На полу – ковровое покрытие. Ничего лишнего, никакого глупого пафоса в стиле «дорого-богато», все устроено так, чтобы хозяину было комфортно.
– Ты хорошо устроился, – заметила я. – Мне здесь нравится.
Илья улыбнулся:
– Сказать по правде, мне тебя не хватало.
Я подошла ближе и, неожиданно для самой себя, обняла.
– Мы ведь так хорошо общались, дружили… Помнишь?
В горле стоял ком, еще чуть-чуть и я бы заплакала. Он, по-моему, чувствовал то же самое. Все-таки десяток лет на свалку не выбросишь.
– Может, пообедаем? – неловко проговорил Илья. – Диля накрыла.
Небольшой столик напротив окна, на котором стояли тарелки с нарезкой, булочки, вазочки с конфетами и фруктами, чашки и еще что-то, я приметила сразу. По-прежнему полагала, что тема разговора отобьет нам аппетит, но все же уселась в предложенное кресло.
Мы с Ильей сидели друг против друга, и в памяти всплыл тяжелый разговор у него дома, в Ягодном. Я вспомнила, что творилось со мной, когда я узнала, что Жанна вовсе не оступилась. Тогда мне казалось, это самое страшное, что я могла узнать, с чем могла столкнуться. Как выяснилось, я ошибалась. Спираль раскручивалась, события громоздились, наваливались на меня, угрожая раздавить.
Илья налил нам кофе, добавил сливок. Я откусила кусочек бутерброда, взяла виноградину и решила, что хватит тянуть кота за хвост.
– Илюша, я пришла, чтобы спросить тебя кое о чем. По-моему, смерть Жанны не была случайностью.
Начало так себе. И куда подевались журналистская сноровка и умение ясно выражать свои мысли? Вот и Илья ничего не понял.
– Что ты хочешь этим сказать? – Он сидел, откинувшись на спинку кресла, скрестив ноги и руки. Вроде бы эта поза выражает предельную закрытость от собеседника. Может, ему действительно есть что утаивать?
– Я не хотела специально ничего узнавать, так вышло. Увидела по телевизору, что в Нижнекамске недавно произошло нечто подобное. Ты не слышал об этом?
Он покачал головой:
– Нечто подобное? Женщина с ребенком спрыгнула? Откуда – с крыши?
– Она не прыгала. Утопила новорожденного ребенка в ванне, потом сама тоже забралась туда и перерезала себе вены.
Никогда не видела, чтобы человек так бледнел. Красивое лицо Ильи превратилось в маску: в одно мгновение стало белым, как сметана, и каким-то рыхлым. Глаза выпучились, рот приоткрылся. Ладони с длинными и тонкими, как у пианиста, пальцами судорожно вцепились в подлокотники, словно он боялся вывалиться из кресла.
А ведь я еще почти и не начинала делиться с ним всем, что узнала.
– Извини, но это еще не все. Я стала наводить справки, хотела узнать побольше об этой женщине и ее муже. И тут выяснилось, что несколько лет назад похожий случай произошел в Йошкар-Оле. Там женщина вколола маленькой дочери смертельную дозу инсулина…
Я старалась говорить коротко и формулировать мысли предельно четко, но никак не могла понять, что творится с Ильей, слышит ли он меня, воспринимает ли мои слова. Он продолжал сидеть, глядя на меня с таким ужасом, будто я наставила на него заряженный пистолет. Я ждала, что он скажет что-то, но Илья молчал.
