– Весьма трогательная история, – качая головой, сказал Сапрыкин.
– Ну что, Юджин. Ты теперь убедился, что американцы не монстры, которые только и думают о том, кого бы еще разбомбить напалмом?
– Убедился, что не все, – подмигнул собеседнику Евгений Анатольевич.
– Ну а какова твоя история?
– Я, как видишь, гораздо старше. И историй у меня много. Но все они займут немало времени. Так что предлагаю вернуться в день сегодняшний, а мои истории отложить до лучших времен. Итак, менее суток назад я узнал, что здесь какие-то американцы. В сгинувшем мире было не принято учить людей логике. Умеющие логично мыслить люди не так хорошо поддаются массовой дрессировке. Но некоторых все-таки учили. Специалистов, вроде меня. И потому я не стал эмоционально рефлектировать после такого известия. Я прибегнул к логике. Какие американцы и каким образом могли оказаться здесь? Кое-какие намеки уже имелись. Во-первых, странное тело человека, который не являлся членом одной из наших общин, а значит, не принадлежал к известному нам человеческому обществу.
– Что вы сделали с телом? – спросил Джонсон, прервав монолог Сапрыкина.
– Похоронили на кладбище. Он покоится там же, где и наши соплеменники.
– Послушай, Юджин, мы потеряли из-за цунами трех человек. Одно тело нашли. А двух других – нет. Но, один из этих двоих был, точнее, была, афроамериканка…
– Нет, Рон. Мы нашли мужчину. Белого.
– Значит это Донни. Донни Матчстоун… Боже, парню еще тридцати не было…
– Та записка, что я тебе оставил, с тобой?
– Да, – кивнул Джонсон. – А что?
Сапрыкин протянул ему огрызок карандаша:
– Напиши на бумаге его полное имя и дату рождения. Дату смерти не надо. Она очевидна – тридцать третий год. Отдашь бумагу мне, и я позабочусь о том, чтоб его могила не была безымянной.
– Ваши люди, узнав, что в ней американец, могут осквернить ее.
– Не стоит так думать о моих людях. Мы не глумимся над могилами. А мертвым желаем лишь покоя. Пиши.
– Хорошо. И спасибо тебе…
– Пока не за что, Рон. Итак. Я прикинул варианты. Военное вторжение? Учитывая прошедшие после войны сроки, как-то не очень верилось. Возможно экипаж много лет скитавшейся в опустевшем мире атомной субмарины. Но психика такого экипажа должна быть совсем не здоровой. Столько лет в походе. С ума сойдет даже железо. К тому же, мне сказали, что видели в вашем поселке женщин и детей. Я слышал, что незадолго до конца света в американский флот стали набирать и женщин тоже. Но все-таки мысль об экипаже подлодки я отправил в раздел маловероятного. Но мое знание географии позволило мне сделать вывод, что, скорее всего, американцы, появившиеся здесь, с Алеутских островов. В конце концов, это географически близко. К тому же, у меня уже имелась кое-какая подсказка. – Сапрыкин раскрыл свой рюкзак и извлек оттуда предмет униформы. – Держи. Теперь очевидно, что это принадлежит вам.
– Господи, откуда ты это взял?!
– Мои люди выловили это в воде, после цунами. Это ведь униформа береговой охраны и там нашивка с указанием города.
– Все верно, боже… Это ведь принадлежало сестре нашего шерифа, Карла. Джудит, она служила в береговой охране…
Сапрыкин вопросительно взглянул на Рона.
– Что с ней? Она пострадала во время цунами?
– Нет. Ее унесла пневмония семь лет назад. Ее вещи Карл отдал Зои. Зои и Джудит были очень близки и… Это тело Зои мы не смогли найти после цунами.
– Мне жаль, Рон. Как бы то ни было, я оказался прав. Вы с Алеутских островов. Но я знал, что на этих островах имелись кое-какие силы военного флота. А значит, военные моряки непременно должны присутствовать среди вас. Во всяком случае, такая вероятность мне казалась высокой. Я надеялся найти среди вас военного профессионала, вроде меня.
– Для чего? – насторожился Джонсон.
– Понимаешь, лидеры – это лидеры. Они всегда на виду, как высоко поднятый флаг. Ну, или как большая куча дерьма, наваленная перед дверью. Это уже, смотря какой лидер. В общем, публичность лидеров, это их наручники, по большому счету. А вот профессионалы, вроде меня, они всегда где-то рядом, но в тени. Именно такой человек среди вас мне и нужен был. Я предполагал, что этот профессионал непременно придет на переговоры, подстраховывая лидера. И я наблюдал за телохранителями вашего шерифа. То, как ты стоял, как проверял взглядом стойки остальных, как смотрел по сторонам и какие именно детали ландшафта приковывали твое внимание на предмет вероятных и неприятных сюрпризов… Я понял, что это ты. Ну а подать тебе невербальный знак и добиться того, чтоб ты оказался здесь и прочитал мое письмо, было уже делом техники.
Евгений Анатольевич сидел справа от Рона, и поэтому Джонсон медленно потянул левую руку к ножу.
– Ты не ответил мне, Юджин. Для чего? – тихо спросил здоровяк, пристально глядя на собеседника.
– Ты не нервничай, приятель. Я это сделал не для того, чтоб лишить вашу общину такого профессионала. Мои мотивы просты. Профессионалы вроде нас, находятся вне идеологических клеток и наш рассудок не засорен пестрыми картинками агитационных плакатов. Мы вне контекста вещаемых журналистами фантазий и пламенных речей наших лидеров, обращенных к лишенному привилегии на логическое мышление электорату. Мы – профессионалы. Да, таким, как мы, частенько приходится купаться по уши в дерьме, но никто не посмеет убеждать нас в том, что это горячий шоколад или арахисовое масло. Потому что мы – профессионалы. После того, как разгорелся Карибский кризис, который у вас назывался Кубинским ракетным кризисом, и нам в тот раз чудом удалось избежать ядерной катастрофы, между Москвой и Вашингтоном, между нашими лидерами, была установлена прямая телефонная связь. Но кто на самом деле спасал тогда мир от катастрофы? Хрущев и Кеннеди? Сами ли они? Нет. Это делали профессионалы, ведя тайные переговоры на тайных встречах. А кто устанавливал эту телефонную связь? Снова профессионалы. Позже, на случай того, что какой-то безумец из числа офицеров, кому доверена бомба на его самолете, ракета в его шахте или субмарине, в одиночку решит судьбу человечества, между КГБ и ЦРУ так же были установлены особые формы коммуникации. Потому что там имелись, черт возьми, профессионалы. К сожалению, на закате человеческой цивилизации непрофессионализм поразил все вокруг. Былым контактам не придавалось значения. И они попросту были утеряны. Конечно, мы запросто могли позвонить друг другу. Но здравого смысла и профессионализма, а также логики, во всем этом было меньше и меньше. Результат мы с тобой видели. И вот мы подошли к новому кризису. Сейчас высока вероятность того, что со дня на день дерьмо влетит в вентилятор и наши общины начнут стрелять друг в друга. Даже в случае реализации самого пессимистичного сценария, мы с тобой должны быть телефонным проводом между нашими мирами. Мы должны стать надежным каналом связи. Вот для чего ты мне нужен. Я не пытаюсь тебя завербовать. Ты верен своим людям, и я это уважаю. Но я упреждаю тебя от попыток завербовать меня. Я всегда буду верен своим. Но давай оставаться профессионалами. Возможно, это поможет нам спасти многие жизни. А ведь человеческая жизнь сейчас – такая редкость.
