– Женя, еще раз. Что вы там увидели?
Вернувшийся некоторое время назад с тральщика Горин начал повторять свой рассказ:
– Куча небольших моторных лодок. Часть из них двигалась вон туда. Чуть северней полуострова Завойко, или к нему. Далеко было и не разобрать. А часть из них двигалась к нашему берегу. Но я не пойму как. Они же не могли возникнуть из ниоткуда в Сельдевой бухте? Они как будто от Рыбачьего двигались.
– Перешеек размыло во время цунами, – пояснил Цой. – Теперь из пролива можно доплыть в Приморский не огибая полуостров Крашенинникова.
– Я слышал, что там размыто, но не до такой же степени! – удивленно вздохнул и развел руками Женя. – Парни из бригады, которая там с Никитой работает, говорили, что воды по колено. Максимум – по пояс.
– Если у лодок мощные моторы и эти лодки не сильно загружены, то такой глубины может хватить, – вздохнул Жаров. – Проклятье, как же мы недооценили этих американцев. Не проверили юго-восточный берег. Пока мы тут торчим и ничего не делаем, они действуют. Причем нагло, по-американски. – Жаров выглядел в равной степени растерянно и свирепо. Он окинул злым и алым от недосыпания взглядом друзей: – Мы уже проигрываем эту чертову войну!
– Андрей, погоди, – выставил перед собой ладонь Александр, – объясни мне такую вещь. Ты с Никитой выходил на тральщике в Тихий океан, перед цунами. Так?
– Так. И что?
– И вы проходили мимо Петропавловска. Как вы не увидели, что там, у берега, куча катеров и лодок?
– Саня, вон там полуостров Завойко. Между ним и городом небольшая гавань. Скорее всего, в той гавани они и прятали весь этот свой гребаный флот. Неужели не понятно? Потому мы с тральщика ничего тогда и не увидели.
– Все может быть и так, но ты кое о чем забыл, – вздохнул Горин.
– Что? О чем это я забыл?
– Если в гавани между полуостровом Завойко и Петропавловском находились катера американцев, то как они уцелели после цунами?
– О господи, Женя, и ты туда же?! Не знаю я, как они уцелели! – закричал потерявший терпение Андрей. – От этих американцев все что угодно можно ожидать!
– Даже иммунитет к тридцатиметровой океанской волне?
– Какая разница, черт вас всех дери?! Мы здесь занимаемся пустой болтовней, в то время как они устроили взрыв в Приморском и попытались захватить тральщик! Что еще, мать вашу, вы хотите сейчас обсуждать?!
– Ладно, – вздохнул Цой. – Каков твой план?
Жаров извлек из старого офицерского планшета потрепанную карту и развернул ее на покатом склоне бруствера.
– В общем так. Если мы сейчас атакуем в лоб, то нас просто перебьют из пулеметов. Они заметят нас раньше, чем мы доберемся до их поселения. Поэтому, я возьму половину людей и пойду на юг, до поселка Авача. Дальше, мы двинемся вдоль Приморской улицы до проспекта Победы. Дальше, заходим на эти сопки и атакуем их поселение с юга. Мы свяжем их боем, и, как только вы увидите, что заваруха началась, быстрым темпом начинаете атаку с запада. Ждать больше нельзя. Но пока мы будем двигаться к месту нашей атаки, вам здесь надо создать видимость, что все по-прежнему. Людей меньше не стало. Они не должны заметить изменений в нашем лагере. А когда мы перебьем их поселение, то начнем прочесывать город и уничтожать их опорные пункты.
– Перебьем поселение? – поморщился Цой. – Андрей, там же дети.
– Знаешь, Саня, у американцев на такие случаи есть термин – сопутствующий ущерб. Это война. И мы защищаем свою землю. Мы имеем право на все.
– Ты же говорил, что не хочешь никого убивать.
– Да, я говорил это. Да, я не хочу. Но желания, это всего лишь желания. А необходимость, это уже необходимость. Или мы их, или они нас. Идем…
Они уже почти спустились с холма, когда заметили, как к лагерю со стороны бухты приближается катер. Не составило особого труда разглядеть, что в нем был один человек – Евгений Сапрыкин. Однако озадачило то, что катер этот тянул за собой еще какой-то предмет.
– Это что, гидроцикл? – удивленно воскликнул Цой, когда катер Сапрыкина пристал к берегу. – Где ты его взял?
– Трофейный, – ответил Евгений Анатольевич, пришвартовав свой катер. Он, не мешкая, взял канистру с топливом в одной из лодок, находящихся здесь же, и принялся заправлять бак гидроцикла.
– Трофейный? Ого. У американцев отжал?
– В том и дело, что не у американцев.
– А у кого тогда? – спросил Горин с изумлением.
– Слушайте, парни. Здесь появились какие-то странные люди. Ну, или некто, отдаленно напоминающие людей.
– Ты чего городишь? – нахмурился Жаров. – Какие некто? Какие люди? Ты о чем?
– Они пытались напасть на тральщик…
– Мы видели, – продолжал Андрей. – Это были американцы.
Сапрыкин вздохнул, покачав головой:
– Ребята, у меня есть все основания полагать, что это были вовсе не американцы.
– А кто тогда, черт возьми?! – воскликнул Жаров. – Кроме них некому больше!
– Теперь есть. И их много, насколько я могу судить.
Цой непонимающим взглядом окинул всех и уставился на Сапрыкина.
– Погоди, ты о чем? Кого, их?
– Каких-то придурков, которые сами себя уродуют так, что становятся похожими… Ну не знаю… На клоунов!
– Клоунов?
– Ну, ладно… Очень злых клоунов.
– Да ты в конец головой поехал, – Жаров покрутил пальцем у виска. – Нет здесь никого кроме нас и этих американцев.
– Слушай, Андрей, несколько дней назад мы и о существовании этих американцев не подозревали. Я так думаю, что весь тот мусор, в том числе и рукотворный, который течение выносило в океан после цунами, привлек внимание какой-то блуждающей разбойничьей группы.
– Ты считаешь это возможным? – с сомнением покачал головой Горин.
– Я пытаюсь разобраться. Но в чем я уже почти уверен, так это в том, что они не американцы. Это, похоже, некая новая сила, возникшая уже после войны.
– Какая еще сила? – поморщился Жаров. Все, что сейчас говорил Сапрыкин, казалось ему каким-то бессвязным и бессмысленным бредом.
– Это я и хочу сейчас выяснить, – торопливо проговорил седой майор. – Одно я знаю точно, четверо из них напали на меня и на американца, не имея к этому ни малейшего повода. И они не понимают ни русского, ни английского, ни испанского, ни китайского языка.
– Напали на тебя и на американца?! – У Жарова даже сперло дыхание от возмущения. – Ты хочешь сказать, что ты сейчас встречался с американцами?!
– С одним из них. Да, – кивнул Сапрыкин.
– Что?! И кто из нас теперь предатель?!
– Тебя кто-то называл предателем? – усмехнулся Евгений Анатольевич.
