– Эй! – крикнул вдогонку Карл. – А ты ничего не хочешь нам объяснить, Юджин?!
– Потом объясню! – отмахнулся убегающий майор.
Шериф сплюнул и, сорвав с головы шляпу, вытер пот.
– Чертовы непонятные русские с их секретами! Рон, ты же много с ним общаешься. Что он сказал, перед тем как броситься за машиной?
Джонсон потер ладонью лысую голову:
– Мне кажется, что-то про совокупление с его же половым органом.
– Чего? – поморщился Риггз.
– Я не уверен. У них очень сложный язык, Карл.
– Эй, ребята, – прервал их разговор Дерил. – Посмотрите, это не Стамп с северного дозора? Кажется он.
С противоположной от Петропавловска сопки бежал вооруженный человек. Добравшись до соплеменников, он рухнул на землю, тяжело дыша, сорвал с пояса флягу с водой и принялся жадно пить.
– Стамп, в чем дело? – хмуро спросил шериф.
– Они… они, похоже… пытались зайти нам в тыл… – выдавливал из себя слова дозорный.
– Кто? Русские?
– Нет, Карл… Это были джокеры… Разведка… На трех мотоциклах… Шесть человек…
– Вы прикончили их? – спросил Джонсон.
– Нет… – стрелок мотнул головой, утирая ладонью губы. – Мы попытались. Открыли огонь. Они тоже открыли огонь, но ввязываться не стали. Похоже, мы ранили одного. Но все они удрали. Боб приказал бежать к тебе и предупредить, что мы меняем местоположение дозора, поскольку старое место они рассекретили.
– Эти твари прощупывают наш периметр, – угрюмо сказал Рон. – Они понимают, что наша община слабее, чем община русских. Значит с нами покончить легче. Сегодня они проверят глубины бухты, и если глубины позволят, их корабль подойдет ближе и залповой системой они сметут и Нью Хоуп и лагерь русских на берегу. Потом возьмут в блокаду Вилючинск, и все. Они победили.
– Нам надо усилить тыловые дозоры, еще хотя бы на одного стрелка, – обреченно вздохнул шериф. – Рон, скажи, что у тебя есть хоть какая-нибудь идея, как нам справиться с этим дерьмом.
Джонсон ничего не ответил. Просто стоял, нахмурившись, и смотрел на своего старого друга Карла Риггза. И взгляд его не вселял оптимизма.
Глава 12. «Старый друг»
Оливия посмотрела в налитые кровью, воспаленные от недостатка сна, нервоза и отчаяния, глаза Андрея. Затем опустила взгляд на направленный ей в шею ствол пистолета. Затем повернулась к сидевшему за рулем, бледному Михаилу.
– Миша, так это правда? Все это безумие про бомбу, правда?
Крашенинников молчал, судорожно дергая руль. Они двигались по пересеченной местности и если бы не работающий полный привод на все колеса, машина едва ли продвинулась даже на сотню метров. Но ехать все же приходилось очень медленно, объезжая бесконечные препятствия.
– Миша, может, уже скажешь? – продолжала Собески.
– Я тебе скажу, Оля, – хмыкнул Жаров. – За энное количество лет до войны, местный отдел ГРУ, совместно со спецслужбами Китая, разработал план, из которого следовало, что в случае мировой войны, местное высшее военное и политическое руководство сдаст Камчатку предполагаемому противнику, в обмен на личные привилегии в условиях оккупации. ГРУ решили подготовить несколько гражданских, чьи профессии могут быть востребованы оккупантами. Кто-то из этих гражданских, в случае, если оккупанты разместят здесь базу своего флота и военную авиацию, должен будет взорвать сверхмощный термоядерный заряд китайского производства. Если предположить, что Камчатку оккупировали бы американцы, то они получили бы кроме Японии еще один удобный и менее уязвимый, нежели Япония или Южная Корея, плацдарм для военной угрозы Китаю. Все это должен был уничтожить одной бомбой завербованный местным отделом ГРУ гражданский специалист. Один из этих гражданских – твой муж, Оля.
– Мне ничего о Китае не говорили, – проворчал Крашенинников. – И что бомба китайская – тоже.
– А зачем тебе знать такие тонкости? – усмехнулся Андрей.
– И откуда ты узнал?
– Раскопали в штабе базы, в Рыбачьем, прелюбопытные бумаги. В том числе и «Протокол-О». А там данные взрывников. В том числе и твои.
– Так значит все это правда?! – воскликнула Оливия. – Миша! Ты все эти годы скрывал от меня такое?!
– Оля, милая, ты, правда, хочешь закатить ссору в то время, когда в нас целится из пистолета этот психопат? – вздохнул Михаил.
Жаров слегка наклонил голову:
– Ты про меня?
– Нет, ну что ты, Жар! У меня тут полный фургон психопатов с пистолетами! Как ты вообще мог подумать, что я про тебя?!
– Да прекращай ты орать, Миша. Тебе легче станет, если я скажу, что не хотел этого?
– Легче станет, если ты уберешь эту чертову пушку на хрен!
– Извини, но не могу. Ты меня вынудил. Надо было сразу мне сказать…
– Сразу, это когда, Андрей?! Вчера, неделю назад, десять лет назад или когда я в первый раз увидел тебя, еще несовершеннолетнего сопляка, а?!
– Ты что же, вообще никому не говорил? – прищурился Жаров.
– Если ты намекаешь на американцев, то можешь быть спокойным. Да я вообще и думать забыл об этом. Первые дни после войны была мысль, что это тот самый заряд по какой-то причине рванул. Но быстро понял, что это не так. Нам всем, конечно, досталось тогда. Но двенадцатимегатонный заряд не оставил бы шансов даже бактериям на берегах бухты.
– Двенадцать мегатонн?! – вскрикнула Собески. – Я не ослышалась?!
– Нет, милая. Ты не ослышалась, – вздохнул Крашенинников.
– Господи Боже, зачем тебе эта бомба? – Оливия обратилась к Жарову. – Ты вообще понимаешь, к чему приведет ее взрыв?
– Каннибалы сильнее нас. И они нас перебьют. Но бомба не позволит им унаследовать наш мир. Страшнее того, что мы умрем, только то, что они могут победить. Я этого не допущу.
– Слушай, Жар, но это же чистой воды безумие, – простонал Крашенинников, морщась.
– Я так не думаю.
– Да ты вообще не думаешь!
– Заткнись и веди машину! – вышел из себя Андрей, качнув пистолетом. Затем он, наконец, обратил внимание на то, куда медленно, скрипя и раскачиваясь, движется старый УАЗ. – Я что-то не понял, Миша. Ты решил шутки шутить со мной? Какого черта мы едем в наш лагерь?!
– Ты хочешь получить эту бомбу. Я везу тебя к ней, – угрюмо отозвался Крашенинников.
– Ты везешь меня в наш лагерь! Надеешься, что тебе помогут Сапрыкин и его американские дружки?! Так их там нет!
– Эй, Жар… Вы все это время рыли окопы там. Возводили укрепления. Готовились к войне. И ты понятия не имел, что эта самая бомба у вас под задницами.
– Что?!
– Видишь этот полукруглый холм? – Превозмогающий боль и сильнейшую слабость, Михаил нашел в себе силы злорадно улыбнуться. – Это и есть бомба!
