– Скверно выглядишь, дядя Женя. Ты когда в последний раз спал?
Сапрыкин обернулся и увидел Жанну.
– На том свете высплюсь, родная, – грустно улыбнулся он и тут виновато вздохнул. – Прости. Совсем тупая и неуместная шутка. Я слышал о том, что произошло с Денисом… Соболезную тебе, Жанна…
– Скорби будем предаваться после. Когда победим, дядя Женя. Сейчас нет на это времени, – ответила она и вдруг бросилась на майора и крепко обняла. – Хорошо, что с тобой все в порядке. Я волновалась…
«Со мной далеко не все в порядке, девочка», – хотел было ответить Евгений, но промолчал, обняв Жанну. Он понимал, что и она и многие другие ждут от него спасительного решения. Но ему нечего было предложить. Он был в шаге от того опустошения, что царило сейчас в разуме Андрея Жарова, и быть может, в шаге от последнего в жизни сердечного приступа.
– Сколько мы потеряли сегодня? – спросил он, разжав объятия.
– Пятьдесят два человека, – ответила Жанна. – Больше всего после первого обстрела. Потом они провели разведку боем. Пытались прощупать наши укрепления по периметру. При этом мы потеряли двух ополченцев. Второй залп они нанесли ближе к укреплениям на дороге в Приморский. Видимо, их разведка скорректировала огонь. Дядя Женя, если у них достаточно боеприпасов, то они просто сровняют нас с землей. Если мы попытаемся переселиться куда-нибудь в Паратунку, это ничего не даст. Уроды от нас не отстанут, пока мы можем сопротивляться и вообще живы.
– Я понимаю, – вздохнул Сапрыкин.
– Тогда что нам делать?
Майор отошел в сторону, задумчиво массируя лоб.
– Слушай, та машина, что я тебе дал. Где она? Она уцелела?
– Цела и невредима. Стоит возле ДК «Меридиан». Там у нас сейчас главный госпиталь и убежище.
Сапрыкин поднял на Жанну взгляд.
– Вам надо держаться. Вот что делать.
– И все?! – разочарованно развела руки Жанна.
– Нет. Не все. Я заберу сейчас машину. Мне надо кое-куда съездить. Давай встретимся на берегу через два часа. Там, где мой трофейный гидроцикл припрятан. Договорились?
* * *
– Мы ведь заметили это и раньше. Ледники растаяли на склонах Авачи, – сказал Антонио, поднявшись со стула. – Но потом мы стали ближе к вулкану и я в свой телескоп мог разглядеть уже кое-какие детали. И я заметил кое-что. Я зарисовал динамику. – Он указал на разложенные листы бумаги. – И она растет в прогрессии, эта динамика.
Оливия подошла к столу и стала рассматривать рисунки, на которых был изображен один и тот же вулкан – Авача. Рисунки были пронумерованы и чем более позднее рисунок, тем отчетливей заметна выпуклость на склоне вулкана.
– О господи! Тони, ты точно все зарисовал? Нет ошибки?
– Милая Оливия, если ты помнишь, то я все рисую с фотографической точностью. Ну, кроме карикатур, конечно.
– А каков временной интервал между вот этими последними рисунками?
– Четыре часа, Оливия. За эти четыре часа вздутие склона увеличилось больше, чем за двое предыдущих суток. Правда в том, что мой старый друг – Везувий – нашел меня. Представь, что вся магма нашей планеты, это такой вот адский метрополитен, а разбросанные по планете вулканы – его станции. Он приехал. И уже рвется на поверхность.
– Это что же получается, – пробормотал Михаил, разглядывая зарисовки Антонио. – Мы накануне полноценного извержения?
– Совершенно верно, – кивнул Квалья. – Но это будет не простое извержение.
– Сент-Хеленс
[34], – вздохнула Собески. – Это же Сент-Хеленс.
– Так, давайте еще раз, – хлопнул ладонью по столу Карл. – При чем здесь гора Святой Елены?! Она на другом континенте, в каскадных горах и извергалась пятьдесят три года назад!
– Все дело в том, как именно она извергалась, Карл! – воскликнула Оливия. – Это было не классическое извержение, когда вулкан просто выстреливает вверх миллионы тонн пепла, породы, газа и лавы! Это было почти горизонтальное, боковое извержение и то же самое ждет Авачу! Подобных извержений за весь двадцатый век известно всего два. Вулкан Безымянный, здесь, на Камчатке в 1956 году и гора Святой Елены в 1980 году! Геологи, предсказывая скорое извержение горы Святой Елены, обозначили радиус опасной в момент извержения зоны. Но они исходили из того, что извержение будет вертикальное. В результате, после того как взорвался набухший склон горы, уничтожающие последствия этого извержения превысили в направлении взрыва площадь вдвое больше опасной зоны! Погибли люди, находящиеся далеко от предполагаемой опасной зоны!
– Проще говоря, – взял слово Антонио. – Представьте, что на вас направлено орудие, калибром от пятисот до тысячи метров. Которое выстрелит миллионами тонн шрапнели. И орудие это направлено на руины Петропавловска. А значит и на нас. Возникнет пирокластический поток, который на начальном пути будет достигать сверхзвуковой скорости и тысячеградусных температур. Достигнув нас, скорость снизится. Она будет около двухсот пятидесяти километров в час. Понизится и температура пепельного цунами. Примерно до четырехсот градусов по Цельсию. Или бо́льше. Но при этом смертельное воздействие пирокластического потока будет заполнять все на своем пути, как волна цунами. От него нельзя укрыться в складках местности, как от ударной волны ядерного взрыва. Истребление на пути пирокластического потока будет абсолютным. Оля, Миша, я до последнего надеялся, что ошибаюсь. Потому молчал и делал эти рисунки. Но, похоже, мне следовало забить тревогу раньше. У нас почти не осталось времени.
– Что бы это изменило, в условиях осажденной крепости, в которой мы находимся? – вздохнул шериф.
– И до каких пор? – спросил Джонсон, склонившись над картой. – Где границы смертельного воздействия извержения?
– Зависит от мощности, – пожал плечами Квалья.
– Ну, хорошо. Пусть зависит от мощности. Но вы же можете предположить максимальную мощность? Или хотя бы сопоставить с мощностью горы Святой Елены?
– Леночка бомбанула на двадцать одну мегатонну, – вздохнул Михаил. – При таком раскладе, пострадает даже восточный берег полуострова Крашенинникова.
Рон внимательно рассмотрел карту:
– Полуостров Крашенинникова?
– Он назван так не в мою честь. Но… Все равно приятно…
– Окей, окей. А корабль вонючек вот здесь сейчас, – ткнул Джонсон пальцем в нарисованную на карте точку. – Что с ним будет?
– Температура пирокластического потока понизится градусов до трехсот – двухсот пятидести по Цельсию, – сказал Антонио. – На это повлияет то, что он дальше будет двигаться над поверхностью воды. Но поток пройдет дальше корабля, а значит, окутает его, и это будет продолжаться более часа. Возьмите железную бочку, накидайте туда крыс и поставьте бочку на час в костер. Вот что их ждет. Они сварятся. Все слышали об извержении Везувия в семдесят девятом году нашей эры. И все слышали про уничтоженный город Помпеи. Но мало кто слышал про города чуть дальше от вулкана. Стабия и Геркуланум. Люди там успели найти укрытия. Но когда до них дошел, пусть и подстывший пирокластический поток, у людей, что прятались в пещерах и погребах лопались черепа от высоких температур. Я был на раскопках и сам видел останки. Тоже произойдет и с людьми на корабле. Про тех, кто на этом берегу, я вообще молчу. Едва ли даже останки можно будет потом найти. Выживет только группа каннибалов, что находится сейчас в Приморском.
