– Миша, впусти его, пусть останется, – сказала Оливия. – В самом деле, так будет лучше для всех. Особенно для нас.
– Милая, ты что, не понимаешь, что Карл приставил к нам надзирателя? «Большой брат следит за тобой!» – помнишь такую книгу?!
[6]
– Миша, ничего серьезней арбалета у нас все равно нет, – поддержал Оливию Квалья.
Хмурясь и понимая, что с таким положением дел придется все же смириться, Крашенинников посмотрел на Джонсона.
– Ладно. Останешься при одном условии. Я собирался заколотить все окна на первом этаже. И большую часть окон на втором. Если ты мне поможешь, и мы справимся до полуночи, ты останешься. Если нет, тебе тут делать нечего.
– Заколачивать окна? Какого черта, Майкл?
– Так, все, проваливай…
– Окей, окей! – поднял руки Джонсон. – Я пойду за досками, ладно? Вещи только оставлю.
После того как Михаил открыл дверь, Рон поставил свой рюкзак на пол и отправился за обещанными досками, повесив оружие за спиной. Закрыв за ним дверь, Крашенинников тут же распахнул рюкзак и начал досмотр вещей Джонсона.
– Миша, какого черта ты делаешь? – возмутилась Собески.
– То же, что и они. Они ведь обыскивали нашу машину, не так ли?
– Но это аморально, Миша.
– Я знаю, дорогая.
– Там есть что-нибудь интересное? – спросил Антонио. – Быть может, журналы для одержимых сексом подростков? Ну, или одиноких итальянцев?
– Нет, брат мой. Тут, похоже, только предметы одежды и все.
Михаил вдруг вытянул что-то большое и красное.
Оливия подошла ближе:
– Что это?
– Похоже, это полотенце.
– Такое огромное?
– Так ведь и Джонсон не маленький, – засмеялся Квалья.
Крашенинников поднял взгляд на друга и ухмыльнулся:
– Тони, надеюсь, ты не забыл взять свои краски, когда мы покидали казарму?
– Нет. Они со мной. А что?
Скомкав большое красное полотенце, Михаил швырнул его своему итальянскому другу.
– Пока спрячь это. Хочу, чтоб ты помог мне дать симметричный ответ этим американцам.
– Поверить не могу! – воскликнула Оливия. – Ты воруешь полотенце, Майкл?!
– Дорогая. Я вообще полон сюрпризов…
* * *
Несмотря на поздний час, голоса и смех в угловой квартире первого этажа дома на улице Кронштадтской не утихали. Сырость и свет масляных ламп привлекали туда мошкару, но и это не мешало общению.
– Выдумал, небось, байку эту, дядя Женя?! – смеялся Борис Хан, отпивая хвойный чай.
– Нет, я на полном серьезе, – мотнул головой Сапрыкин. – И это совершенно не выдуманная история. Тот полковник на самом деле заминировал входную калитку на своей даче и уехал в отпуск куда-то на материк. И вот приезжает он через полтора месяца и пошел к себе на дачу. А о мине-ловушке забыл напрочь. Тогда ему руку и изуродовало.
– Грешно смеяться, конечно, – вздохнула Жанна, – но как, черт возьми, он мог о таком забыть? Пьяный был?
– Вот чего не знаю, того не знаю, красавица. Но факт остается фактом. Сам себя взорвал. Но ведь это еще не все. После развала СССР, этот бывший политический комиссар отправился в Москву, в какую-то новоявленную демократическую организацию, и заявил, что его искалечил коммунистический режим и КГБ. И ему поверили, стали выплачивать пенсию и сделали каким-то заслуженным деятелем демократии и борьбы с тоталитаризмом.
– И что, никто даже не проверил, как на самом деле он покалечился? – удивился другой брат Жанны – Митя.
– Нет. А зачем? Он говорил то, что было нужно. Его версия была в тренде. Зачем правда, если из нее нельзя сделать сенсацию? Так и происходила у нас смена политической парадигмы. А может и не только у нас. Правду ведь надо найти, перепроверить. Столько лишних телодвижений. Вранье удобней, потому что проще. Это как реферат написать. В старинные времена надо было сходить в библиотеку. Изучить материал. Систематизировать его. Кропотливо и аккуратно написать свой реферат, основываясь на изученном материале и полученных знаниях. А потом пришла пора всяких там интернетов. Никуда ходить не надо. Ничего писать не надо. Скачай реферат, распечатай, вставь свое имя и все. Его даже читать нет необходимости.
– Да мы с Митей понятия не имеем, что такое реферат, – улыбнулся Борис. – Нам было лет шесть или восемь, когда случилось это…
– Зато Жанна должна помнить. Кстати, это не конец истории про того полковника. Вы помните банду Скрипача?
– О, да, – вздохнул Митя.
– Конечно, – закивали Жанна и Борис.
– Так вот, Скрипач тот был родным сыном этого полковника. Вот такая «замечательная» семейка.
После этих слов Сапрыкин вдруг поднял ладонь и бросил взгляд в сторону окна. Затем осторожно взял одну из ламп и медленно двинулся к чернеющему в стене проему, жестом велев своим гостям продолжить разговор.
Семейство ительменов поняло все без лишних слов, и тут же речь зашла об охоте, рыбалке и планах на ближайшие дни.
Подойдя к окну, Евгений Анатольевич резко вытянул руки. В одной лампа, в другой пистолет. Тут же за окном кто-то охнул и послышался звук падающего тела.
– Твою мать…
– Саня, это ты? Хорошо, что пришел. Я как раз подумывал о том, чтоб рассказать тебе о такой штуке, как ДВЕРЬ!
– Слышь, да помоги уже! – послышался голос Цоя.
Сапрыкин отложил лампу и оружие. Свесившись из окна, он протянул Александру руки и помог забраться в квартиру.
– Может уже объяснишь, что за странную моду взял приморский квартет, лазать ко мне через окно?
– У тебя во дворе, у входа в подъезд, люди у костра сидят, болтают. Не хотел светиться лишний раз.
– И с чего такая конспирация? Да и вообще, Саня, что у тебя за вид? Тебя что, пинали?
– Я разбился…
– Чего?
– На мотоцикле, говорю, разбился. Дай воды попить.
Евгений Анатольевич взял пустую кружку и налил туда из фляги родниковую воду.
– Держи. Должен заметить, что выглядишь как живой.
– Очень смешно, твою мать! Я же не насмерть разбился!
– Кто бы мог подумать… Так что стряслось?
Александр с жадностью выпил воду, словно только что вернулся из долгих скитаний по великой пустыне.
– Медведь.
– Медведь? – переспросил Сапрыкин. – А дальше мы сами должны догадаться?
– Я ехал в Вилючинск. И вдруг медведь посреди дороги. Огромный! Я руль вправо и полетел кувырком.
