Но пока небо лишь начало наливаться темной синью. Где-то наиболее ретивые фонарщики уже стали зажигать первые фонари. Здесь, в старой Риге, с ночным освещением было более-менее нормально. По нынешним временам и меркам, разумеется. Но есть же еще свет из окон, тоже немалое подспорье.
– Ну, что, нагрянем в «Пиратскую бабушку»? – Калинин кивнул вперед, где был довольно популярный кабачок.
Грело, что название он получил от завезенной нами из будущего песенки.
– Почему бы трем благородным донам не зайти в увеселительное заведение и не увеселиться? – сразу, первым, вставил Флейшман.
Я хотел сказать примерно то же.
– Главное, там не остаться, сраженными коварным зеленым пресмыкающимся. – Надо же было и мне что-то произнести.
– А мы по чуть-чуть.
– Но часто, долго и в итоге в порядочных количествах.
И уже Аркаша начал потихоньку напевать из той же бабушки:
Вот мушкет пристрелянный,
Вот бочонок рома…
Ты такой рассеянный,
Все оставишь дома…
Улочка как раз немного поворачивала, и там, пока невидимая, уже скрывалась вожделенная дверь. Но сердце внезапно вздрогнуло, словно предчувствуя дальнейшее, и уже затем нам навстречу вышла небольшая смешанная компания.
Ее я увидел сразу. Какое увидел – почувствовал каждой частицей души и невольно застыл. Судя по всему, та компания вполне могла направляться в наш кабачок. Столица, тут женщине не зазорно заглянуть в заведение. Правда, в сопровождении мужчин.
– О! Наш благодетель! – громогласно заявил Калинину пожилой мужчина из числа тех, кто был с Нею. Говорил он на немецком. – Рад видеть вас в здешнем прекрасном городе! Не откажетесь ли пропустить чарочку вина вместе с мелким коммерсантом?
Ну, точно, они же ехали вместе!
– Разве чарочку. – Аркаша посмотрел на нас. На лице его промелькнула понятная досада. Мол, испортят часть дружеского вечера. – У нас свои дела и разговоры.
В противовес ему Юрка сразу отметил мою реакцию и взглянул на компанию более заинтересованно.
Но и выражение лица мужчины тоже изменилось.
– Я так понимаю, случай свел меня с известнейшим Флейшманом и с фельдмаршалом и графом Кабановым?
– С князем, – машинально поправил я.
Раз уж удостоился этого титула. Совсем недавно за завоевание Крыма. А мои ближайшие сподвижники: Гранье, Ширяев, Сорокин и Клюгенау стали графами. Или графьями? Да и захотелось произвести впечатление на незнакомку, которая частенько приходила во снах. Она не выдержала первой, смущенно отвела взгляд. Даже в сумерках ее глаза казались мне ярче любых звезд.
– Безмерно рад! Вы не представляете, насколько я рад знакомству! Герр Калинин ни словом не обмолвился, что имеет честь знаться с такими людьми!
Ну, понеслось! Напрасно говорят, будто в сердце лесть отыщет уголок. Весьма часто похвала в лицо раздражает. Особенно похвала чрезмерная. Я вообще не любил, когда передо мной прогибаются, а уж когда превозносят до небес!..
Но помимо навязчивого типа, вернее, типов, желавших добиться благосклонности людей, близких к Петру, тут присутствовала Незнакомка, а уж ради нее я был готов претерпеть и не такие неудобства.
Спустя минуту мы уже восседали за сдвинутыми столиками заведения, и обслуживал нас лично хозяин кабачка Жюль. Из числа моих бывших флибустьеров, но по возрасту ушедший на покой и осуществивший мечту многих морских бродяг – завести свое питейно-общепитовское дело. Частные кабаки властями поощрялись не особо, но уж нашему соратнику…
Разумеется, окрутить старались больше Юрку, как главного нашего по финансовым, торговым и производственным делам. Однако довольно много внимания перепадало и мне – все-таки и чин, и титул, и известность. Не то чтобы я был тщеславен, да все-таки в победе над шведами есть и моя немалая заслуга. Тут просто быть вельможей моего ранга значит чересчур много. А еще с моим именем…
Если бы не девушка, то в подобной компании я напустил бы на себя высокомерный вид и любые попытки беседы со мной были бы погашены в зародыше. Нам, князьям, все простительно и все нипочем. Однако девушка… И я даже изволил шутить порою, а в остальное время пожирал ее глазами. А уж, глядя на меня, Юра за компанию вынужден был казаться чуть добрее, чем он обычно ведет себя с подобного рода публикой.
Девушку звали Софией. Разумеется, Софой – внешность у нее была характерная. Но было в ней что-то от моей первой супруги. Наверно, потому и такое впечатление. Все-таки юность, светлая любовь, и так ли важно, во что чувство превратилось спустя годы? Хотя моя жена по паспорту считалась украинкой. Кто знает? В те годы мы не заморачивались вопросами национальности. Да и теперь тоже. Однако вероисповедание определяет многое.
Мне было не до вероисповеданий и национальностей. Я просто любовался милым лицом и был счастлив. Вот уж не думал на старости лет, а ведь угораздило. И награда ли это, расплата, кто знает?
Кажется, все складывалось нормально. Да, я не очень молод, зато мой титул, заслуги заставляют женщин на время позабыть о подобных мелочах. Даже мое семейное положение пока не отпугивает. Пока – раз дальше разговоров и обмена взглядами дело не идет. А как будет дальше…
Дальше не было никак. Ахмед влетел в кабак тем самым татарским гостем, хуже которого никого нет, подскочил ко мне и тихо, деликатности хватило, проговорил:
– Вас княгиня. Говорит, очень срочно. Письмо от лорда пришло. Там очень важное.
Просто так Мэри беспокоить не станет. О поводе для ревности она настолько быстро узнать не могла, что я решил отдохнуть с друзьями, прекрасно знала, следовательно, новости действительно серьезные.
Ну почему я не могу принадлежать себе, как все нормальные люди? Или, точнее, я смог бы сейчас жить, как все?
27. Сергей Кабанов. Последние приготовления
Дело действительно было не в ревности. Проблема заключалась в сыне. По обстоятельствам я мало времени проводил с Андреем. Фактически с момента переезда в Россию я себе не принадлежал. Служба тем и отличается от работы, что занят не с восьми до пяти, а непрерывно, и даже во время сна тебя могут внезапно разбудить, и придется нестись сломя голову хоть на край света. Прежде я занимался подготовкой своей роты, потом – полка, а уж когда наступил черед всей армии… Чем выше пост, тем выше ответственность. У меня даже не имелось отпусков, и весь отдых – это случайно оказавшееся свободным время. Я не жалуюсь, напротив, подобный образ жизни по мне. Если что откровенно страдает, это личные дела. Те самые близкие люди. Раньше Мэри была со мной даже во времена войн, однако теперь, после появления у нас двух малышей, следовать за мной повсюду она не могла. Точно так же мой старший сын вечно воспитывался всякими дядьками, порою – друзьями, когда получалось – мной, а с момента учреждения первого кадетского корпуса был отдан туда. Все-таки в образовании помимо прочего необходима система. Знаний у нашей компании хватало, но если давать их лишь несвязными отрывками, в голове может получиться каша.
