— Сама не знаю… я всегда была такой. У меня чрезвычайно развито чувство ответственности, и я вечно из-за всего тревожусь. Мама с детства внушала мне, что наступит конец света, если я ее подведу. Наверное, ее слова навечно отпечатались в моей душе. Она требовала, чтобы я была совершенством, а я не оправдала ее ожиданий.
Ксандер озадаченно нахмурился.
— Понимаю, мои слова звучат странно. Наверное, меня мало кто поймет, — вздохнула девушка.
— А по-моему, тебе пора переходить на темную сторону и присоединиться ко мне.
Она рассмеялась и покачала головой:
— Почему тебе так не терпится совратить меня?
— Потому что очень забавно наблюдать, как ты перерождаешься. — Он провел пальцем от глубокой ложбинки в основании ее шеи вниз, под грудь, а потом к пупку. — Особенно когда тебе для полного счастья только меня недостает.
Она положила руку поверх его ладони, не дав ему продолжить путешествие. Он закрыл глаза и вздохнул:
— Слушай, я не давлю на тебя и не стану уговаривать остаться, но тебе стоит как следует подумать и хоть раз в жизни сделать что-то только для себя! — Он встал и надел брюки. Как же неотразимо он выглядел — полуодетый, с растрепанными волосами, которые падали ему на глаза! Опасный обольститель…
Ей ужасно захотелось остаться. Пожалуй, никогда и ничего она не желала так сильно.
— Сейчас мне нужно поговорить со своим агентом насчет выставки. Если передумаешь, найди меня.
Бросив на нее последний пламенный взгляд, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
В комнате воцарилась звенящая тишина. Вскоре Джесс показалось, что она сходит с ума.
При мысли о том, что больше она его не увидит, девушка почувствовала, как внутри у нее образовалась пустота. Полная, всепоглощающая пустота, вакуум. Ксандер прав: она должна хоть раз в жизни сделать что-то только для себя. Ей до смерти надоело беспокоиться из-за того, правильно ли она поступает. В конце концов, даже сама Памела советовала ей начать жить, если ей хочется лучше писать!
Вернувшись к себе, она взяла с тумбочки мобильник, приготовившись изобразить самого больного на свете человека, и набрала номер редакции.
— Памела Брэдли.
Услышав голос начальницы, она съежилась от страха.
— Здрасте, Памела, это Джесс.
— Джесс, ты скоро вернешься?
Она набрала в грудь побольше воздуха:
— М-м-м… вообще-то я заразилась гриппом… Помните, перед моим отъездом в Италию в редакции все болели, вот и я… — Она притворно покашляла, надеясь, что Памела ей поверит. Ей так трудно было врать, что у нее вспотели ладони, ей стало жарко. Она никогда ничего подобного не совершала, и ей стало по-настоящему не по себе. Ее подкрепляла лишь мысль о том, как ей хочется провести больше времени с Ксандером. — А докончить статью я могу и здесь, — выпалила она, поскольку Памела молчала. Щеки у нее пылали; она чувствовала себя преступницей. — Мне нужно еще несколько дней, чтобы прийти в норму, а материал я перешлю по электронной почте. Уверяю, вам понравится! О нем так интересно писать, — продолжала она, безмерно радуясь тому, что Памела не видит ее пылающего от стыда лица. «Врушка-врушка»… Других мыслей о себе в тот момент у нее не было.
После долгой паузы Памела глубоко вздохнула:
— Ладно, Джесс, но помни о сроках. Ты должна сдать статью вовремя, если не хочешь, чтобы тебя уволили по сокращению штатов!
Джесс тоже глубоко вздохнула:
— Ясно, Памела, я не подведу. Обещаю!
Она нажала отбой и осторожно положила телефон на тумбочку, испытывая чувство, неведомое с детства: кажется, все обошлось.
Она пошла на риск.
До знакомства с Ксандером ей и в голову не приходило прогуливать — она ни разу не лгала ради того, чтобы получить что ей хочется. Да она бы со стыда сгорела от одной мысли о том, что нарушила правила, по которым жила. Так было до встречи с ним. Но теперь, перейдя черту, она поразилась тому, как ей легко и хорошо. Какой живой она себя ощущает. Как будто встреча с ним разогнала вялую кровь и теперь она начала жить в полную силу. Наверное, все как-то связано с уровнем эндорфинов. Вот откуда и ее безумная беспечность, и безумная химическая реакция. Она похожа на наркотик — в ней бьется настоятельная потребность вырваться из рамок привычного, скучного существования и хоть раз в жизни совершить безумство, сделать что-нибудь для себя!
Обычная сдержанность ее покинула, пусть и ненадолго, и она чувствовала себя живой, полной жизни, как будто для нее открылся новый мир, от которого она спряталась вплоть до сегодняшнего дня. Такое до сих пор происходило только с другими, но не с ней.
Ксандер открыл для нее ее саму — с той стороны, о существовании которой она даже не подозревала. С ним она переставала быть разумной, предсказуемой, непримечательной Джесс. Она становилась волнующей, желанной… и необузданной.
Она совсем запыхалась, когда вернулась в мастерскую Ксандера. Он открыл ей дверь с выжидательной улыбкой.
— У меня ничего не запланировано на следующую неделю, — тяжело дыша, проговорила она. — Так что я вся в твоем распоряжении.
— В моем… — ухмыльнулся он. — Мне нравится!
Глава 8
Первые два дня они почти не вылезали из постели; лишь иногда Ксандер урывал немного времени, чтобы поработать в мастерской, а Джесс обследовала берега озера Гарда, собирая материал для рубрики «Путешествия».
Всякий раз, когда они занимались любовью, Джесс позволяла ему открывать в себе нечто новое; и ей все больше нравилось, когда он видел ее обнаженной. Это стало для нее откровением.
Ее приключение стало для нее и огромным шагом прочь от реальности — Джесс приходилось по многу раз напоминать себе об этом. То и дело в ее груди вспыхивала искра надежды: может быть, их краткая интрижка перерастет во что-то более прочное? Потом она напоминала себе, что не должна питать ложных надежд. Она подумает обо всем потом. Сейчас она спит и видит сон, но скоро проснется и вернется в реальный мир. Сейчас у нее каникулы, отдых от жизни, чистый и простой.
Если она позволит своему сердцу увлечься — все окончится катастрофой.
Где-то в середине недели, проснувшись, Джесс обнаружила, что Ксандер встал раньше ее. Девушка оделась, позавтракала — Роза накрыла на террасе — и отправилась его искать.
Солнце уже палило вовсю, и ей захотелось искупаться в озере. Может быть, удастся и его уговорить присоединиться к ней.
Она нашла его в мастерской; он наносил грунт на большой холст, лежавший на полу. Еще много холстов, закрытых брезентом, стояли вдоль всех четырех стен, а его рабочий верстак был завален тюбиками с красками и альбомами для эскизов. Интересно, подумала Джесс, что она увидит, если заглянет под брезент? Ксандер упорно отказывался показывать ей то, над чем он работал, уверяя, что он никому не показывает неоконченные произведения, и она опасалась того, что он использует эскизы, которые рисовал с нее.
