– Успокойся! – взывал к разуму Елены Менелай. – Ведь не завтра мы окажемся в Спарте. К тому времени многое поуляжется, позабудется, предстанет в ином свете.
Мудрый был человек Менелай! За семь лет, какие им дали боги, чтобы посетить многие народы Ливии и Азии, Елена перестала сердиться на своего двойника. У женщин ведь свое честолюбие! Той, которая десять лет проживала в Египте, не покидая дома, было приятно услыхать, с каким восхищением рассуждают об ее мнимых похождениях ливийки, египтянки, сидонянки.
На пути в Спарту Менелая и его спутников выбрасывает на островок Фарос, где, страдая от голода, им пришлось ждать попутного ветра. К счастью, на помощь приходит местная нимфа. От нее скитальцы узнают, что на берег островка выходит со своим тюленьим стадом Протей, знающий тайны богов. И он их выдаст, если его крепко держать, не пугаясь превращений.
На рассвете Менелай и его спутники, накинув на себя вонючие тюленьи шкуры, вышли на берег моря и устроились за камнями. Вскоре послышались звуки, напоминающие свист. Протей, старец с бородой цвета водорослей, загонял тюленье стадо в бухту, где волнение моря было менее сильным. Тюлени один за другим выбирались на берег и, энергично двигая ластами и всем туловищем, ползли к скалам.
Убедившись, что в море не осталось ни одной самки, ни одного тюленьего детеныша, Протей по-стариковски лег на песок и захрапел. Услышав храп, герои подползли к старцу и, внезапно скинув шкуры, схватили его за руки и за ноги. Чего только ни вытворял Протей, чтобы вырваться из плена. Вместо рук и ног героям приходилось держать когтистые лапы ревущего льва. Царя зверей сменяла огромная змея, с шипением направлявшая на недругов голову. Змея превращалась в дрожащего от ярости кабана, кабан – в ветвистое дерево. Наконец, в руках героев оказалась быстротекущая вода. Но они не разжимали пальцев. И Протей сдался! Приняв облик старца, он спросил устало:
– Ну что ты от меня хочешь, Менелай?
– Какие из богов, гневаясь, не дают мне попутного ветра? – спросил Менелай.
Не давая прямого ответа, Протей сказал:
– Возвращайся обратно в Египет и принеси гекатомбу богам, которые даруют тебе счастливое возвращение на родину.
Выполнил Менелай совет Протея. Он и Елена благополучно возвратились в Спарту и прожили остаток жизни душа в душу. Елена взяла на себя проделки призрака, поняв, что это угодно богам. Гера умела не только беспощадно мстить, но и быть благодарной. После смерти Менелай и Елена были перенесены на Острова Блаженных, где жили, не испытывая никаких мучений
[319].
Агамемнон
Месть Клитемнестры
Быстрее всех героев вернулся на родину Агамемнон, чтобы пасть жертвой ненависти Клитемнестры. Не простила она заклания Ифигении и начала мстить еще до возвращения мужа, введя в дом любовника Эгисфа.
Царица отрядила одного из рабов следить, не смыкая глаз, с крыши дворца за огненным сигналом. Узнав таким образом, что ахейское войско отчалило от Трои, Клитемнестра стала готовиться к торжественной встрече ненавистного супруга. Рабыни сшили из пурпурных тканей огромный ковер и спустили его с лестницы дворца к дороге, по которой должна была пройти колесница победителя Трои.
Вот и она, украшенная цветами и зеленью. Рядом с супругом – дева, бледная, с круглыми от ужаса глазами. Клитемнестра уже слышала о ней. Это Кассандра, дочь Приама. Взять наложницу с собой на колесницу было еще одним оскорблением Клитемнестре. Но она не подала виду, что оскорблена. Обняв и поцеловав супруга, она улыбнулась и пленнице.
На лицо Агамемнона лег отсвет кроваво-красного ковра. Царь стал искать глазами обходной путь, пугаясь оказанной ему божеской почести. Но куда ни глянь – земля пылает пурпуром. Сняв сандалии, Агамемнон осторожно сошел с колесницы, словно бы спускаясь на раскаленные угли, а не на мягкую ткань.
Глаза Кассандры блуждают. Взгляд то опускается долу, то вздымается к небу. «Скоро исполнится воля судьбы! – думает дева. – Счастлив тот, кто, умирая, видел родное небо Трои».
Но микенянки, окружившие колесницу, не в состоянии понять ее переживаний. Ведь им неизвестно, что произойдет через несколько мгновений.
– Не бойся, Кассандра, – уговаривают они пленницу. – Сойди с колесницы. Прими ярмо неволи.
Клитемнестра встревожена. Этого препятствия она не предвидела. Поэтому, сменив роль доброжелательной супруги, она превращается в заботливую госпожу и утешает рабыню избитыми словами: от судьбы не уйдешь, рабскую долю испытал сам Геракл, в издавна богатом доме невольнице живется лучше, чем там, где господа разбогатели недавно.
Кассандра безмолвствует. Клитемнестра ищет новые, более убедительные и проникновенные слова. Кассандра продолжает молчать. Тогда, выведенная из равновесия, Клитемнестра бросает невпопад:
– Нет у меня времени тебя уговаривать. В глубине мегарона, у очага, стоит овца и ждет ножа. Нож наточен.
Глаза троянки наполняются ужасом. Слово «нож» само вырвалось из уст убийцы. И оно понятно одной Кассандре. Из груди ее вырывается крик. Она, обращаясь к толпе, старается объясниться как можно яснее. Показывает на дом, куда ее приглашают войти, называет его «живодерней» и «помостом палачей».
Старец в толпе, приложив к уху ладонь, кричит:
– Не пойму тебя! Твои пророчества застлали мне глаза бельмами!
Кассандра повторяет сказанное, дополняя каждое слово жестами. Она показывает на Агамемнона, на себя, на Клитемнестру, подражает удару ножа. Толпа недоумевает.
Клитемнестра заносит секиру, чтобы убить Кассандру
Потеряв надежду, Кассандра сходит с опущенной головой и шагает вслед за супругами во дворец. Она еще не успевает войти, как рабыни начинают сворачивать пурпурный ковер. Еще мгновение, и из дворца доносится приглушенный крик Агамемнона. Наружу выбегает Клитемнестра с секирой в руках. Капли крови стекают с лезвия на деревянные ступени лестницы. Затем появляется Эгисф в царской мантии и с жезлом Агамемнона.
Народ молчит, потрясенный кровавым преступлением. Один лишь старец, разводя руками, бормочет вполголоса:
– Так вот что пророчила дева, а я ее не понял.
Из дворца выносят труп задушенной Кассандры. Толпа разбегается.
Орест и Ифигения
К чему холодные сомненья?
Я верю, здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились жертвоприношенья.
