– Ваш чип эйдетической памяти, который был удален, когда вы ушли в отставку? А разве не по приказу ваших имперских хозяев? Я что-то не совсем понял.
– Боюсь, как раз наоборот. Сначала была совершена био-диверсия, почти полностью разрушившая чип. Айвен, конечно, помнит эту часть лучше меня. – Саймон выразительно глянул на Айвена из-под полуопущенных век. – А уже потом хирурги благополучно удалили то, что от него осталось. Еще немного – и побочные эффекты меня бы убили. Не так я мечтал уйти из Имперской безопасности… Но я все же отслужил сорок лет – и это единственное, что сбылось.
– А!.. Да, я понимаю, – сказал Шив, и это прозвучало абсолютно искренне.
Оба иронически отсалютовали друг другу почти опустевшими бокалами и выпили до дна. Тут же, как по волшебству, появилась Фея-тележки-с-напитками и, наполнив их бокалы, снова растворилась в толпе.
Инкрустированные дверные створки в конце гостиной разошлись, словно занавес перед спектаклем, открывая сцену – ну, или, во всяком случае, стол. Огромный стол овальной формы, уставленный всякими яствами. Маман и ее подручные благополучно сопроводили гостей на предназначенные им места. Шив улучил момент и перед тем, как их рассадили, что-то прошептал на ухо своей дочери Гуле.
Айвена, к его огорчению, усадили отдельно от Тедж: ей досталось место напротив отца, сидевшего в конце стола справа от Саймона. Во главе стола по правую руку от Элис сидела Мойра гем Эстиф, а слева – Удине Аркуа. Все это никак не отвечало стандартному протоколу – возможно, семейство Аркуа оказалось для этого чересчур специфическим, а может быть, это было сделано специально, чтобы создать атмосферу неофициального семейного ужина, или же маман распределила места согласно собственному плану после консультаций с СБ (в отставке). Как бы то ни было, Айвен оказался между собственной тещей и старшей свояченицей Звездой, дальше сидели Байерли, Изумруд и лишь потом – Риш. По другую сторону стола, между леди гем Эстиф и Тедж, сидели Гагат, Жемчуг, Амири и Гуля. Стол был слишком длинным, чтобы поддерживать общую беседу постоянно – разве только урывками, а так она скорее всего распадется на две-три части. Место Бая в центре стола позволяло ему либо слушать, что говорит каждый, либо полностью от всех абстрагироваться – как ему больше понравится.
Подали сытный зимнепраздничный суп, как раз по сезону. Едва вдохнув этот аппетитный аромат, Айвен все понял: маман похитила на этот вечер матушку Кости – и искренне понадеялся, что Майлзу никто об этом не скажет. Риш, сидевшая дальше за столом, заверила Изумруд, что все очень хорошо, и те из присутствующих, у кого имелись генетически усиленные органы чувств (а таких здесь было большинство), в блаженном предвкушении взялись за ложки.
Леди Элис дипломатично начала беседу с самой нейтральной темы, поинтересовавшись у леди гем Эстиф, как той понравилась Земля, и несколькими наводящими вопросами втянула Айвена в воспоминания о том, как он сам десять – хотя нет, какие десять, больше! – лет назад служил на Земле помощником военного атташе, чтобы придать лоска своей карьере. Айвен поймал во взгляде маман предостережение, что самое увлекательное в этой истории лучше бы обойти молчанием, но это было явно лишнее: ему требовалось немало выпить, прежде чем появится охота распространяться о своих малоприятных переживаниях. Как бы то ни было, леди гем Эстиф избавила его от этой необходимости и в самых безупречных выражениях рассказала о том, как прожила последние восемь лет в колыбели человечества. Айвен немало удивился, узнав, что на Земле она вовсе не вела подобно своим ровесникам уединенную, более или менее обеспеченную жизнь, а занималась чем-то вроде консалтингового бизнеса, связанного с генетикой.
– Просто чтобы держать руку на пульсе, – объяснила она. – Мое изначальное профессиональное образование по цетагандийским меркам, увы, устарело, однако по земным еще вполне на уровне. Но я постоянно его повышаю. – Она самодовольно улыбнулась своим таким разным внукам, сидевшим вокруг стола.
Звезда, по мнению Айвена, слишком уж усердствовала с выпивкой, разве что у нее не печень, а цетагандийский генконструкт. На последнюю реплику бабушки она подняла голову и поинтересовалась:
– А как вообще вы со старым генералом обзавелись баронессой? Это тебе велело твое прежнее созвездие? Наверняка так – говорят же, что ауты жестко контролируют все внешние скрещивания.
– Ты заблуждаешься, милая. И дело даже не в том, что к тому времени я давно уже не имела ничего общего со своим созвездием. Тщательно планируют именно аут-аут скрещивания. А внешние не то чтобы совсем пускаются на самотек, но контролируются гораздо слабее, и делается это для того, чтобы могли получиться непрогнозируемые генетические удачи.
Удине как-то невесело улыбнулась своей матери через стол:
– Как по-твоему, я – непрогнозируемая генетическая удача?
– Как оказалось по прошествии лет – безусловно. Хотя признаю, в то время мои мотивации были более краткосрочными и эмоциональными.
Звезда нахмурилась:
– Значит, ты любила деда гема Эстифа?
Мойра гем Эстиф отмахнулась от столь романтического взгляда:
– Рэй гем Эстиф был не тем человеком, которого можно любить. Но я чувствовала, и очень сильно, что он – как и все мы, кто предпочел возвращению в империю жизнь на Комарре, – пострадал из-за того, что уважаемое высшее начальство предало наши усилия. А я могла возместить Рэю одну из тех потерь, что он понес ради Девятой Сатрапии.
Озадаченный Гагат, сидевший рядом, переспросил:
– Какую потерю?
Удине отпила вина, ласково улыбнулась своему сыну и / или конструкту и сказала:
– Как, ты ни разу не слышал этой истории?
Гагат, припомнил Айвен, был самым младшим из Аркуа, даже моложе Тедж.
Разговоры стихли; сидящие на дальнем конце стола стали прислушиваться. Тедж подалась вперед, высунувшись из ряда сотрапезников, ожидая услышать что-то волнующе интересное. Матриарх семейства Аркуа, похоже, не часто делилась с ними историями своей юности.
– Это очень барраярская история: все тщетно и бессмысленно и может стать только хуже, – потому мне кажется уместным ее здесь рассказать. – Леди гем Эстиф ненадолго замолчала, поглядывая на сидевшего в дальнем конце стола предполагаемого хозяина дома. Саймон сдержанно улыбнулся ей в ответ, но взгляд его сделался очень внимательным. – Сын генерала от одной из предыдущих жен погиб в Девятой Сатрапии.
– Взорвали предки Айвена Ксава? – живо спросила со своего места Риш.
– Сначала мы так и подумали, но позже наше самое удачное предположение было таким, что его убило то, что звучит как оксюморон, – так называемый «дружеский огонь». Капитан гем Эстиф пропал во время трехдневного отпуска. Обычно в таких случаях считалось, что убит партизанами или дезертировал – дезертирство тогда стало серьезной проблемой, – однако Рэй настаивал, что второго быть просто не могло, а на первое ничто не указывает. И лишь гораздо позднее – мы были уже на Комарре, насколько я помню, – один из друзей его сына смог побеседовать с нами конфиденциально, и мы выяснили, что у капитана был бараяррский любовник.
