А вот с этим полицейским Остапом дело интереснее. В него Дантист сразу поверил. Такие упертые селюки – главная массовая основа ОУН. И Орел аккуратненько прощупал его по деталям – с кем служил, в каких акциях участвовал. Парень на самом деле из отдельного немецкого полицейского батальона, от которого не осталось почти никого. Как и от украинской дивизии СС «Галичина», при которой батальон был создан, – еще летом она полегла почти в полном составе под Бродами, на организованный напор русских ответив отчаянной трусостью и неподготовленностью. Эх, хоть бы один перебежчик с полицейской роты был под рукой – тогда можно было бы показать ему этого полицая, убедиться, что это Остап Михайленко, а не внедренный чекист. Но из роты, похоже, он последний.
– Каков прощелыга! – бушевал Орел, раскачиваясь на лавке. – Подавай ему сотню под командование! И еще мешок золота! Может, его к нам в сруб и нутро ножиком поскрести? Все скажет.
Орел был знатоком своего дела. Лично только из числа бойцов УПА, проявивших трусость и предательство, удушил, повесил, расстрелял, отсек голову более чем двум сотням. Но мыслить здраво – это не его призвание. Слишком он кровушку любит. Беззаветно так.
– Сотник? – Дантист пристально посмотрел на помощника. – Ты же говорил, он на десятника согласится.
– Ну, согласится.
– Так нам командиры хорошие нужны. Пусть.
– А золото?
– Золото? – Дантист встал. Полез в угол бревенчатого схрона, где сложены оружейные ящики. Вытянул ящик, запертый на навесной замок. Открыл его ключом из связки, которую выудил из кармана. Запустил руку внутрь. Извлек горсть драгоценностей. Бросил на стол. Кольца, серьги, ожерелья – золото и камни тускло светились в лучах масляной лампы.
– Этого добра не жалко, – усмехнулся Дантист. – Мало, что ли, мы его у поляков и жидов взяли. Отдай ему.
Видя, как жадно загорелись глаза помощника, добавил:
– Потом проверю, все ли отдал. И не дай боже… Ну ты все понимаешь.
Глаза Орла потухли. Он прекрасно знал, что Дантист слов на ветер не бросает.
– А как в лапы наши этот Остап попадет – мы ему проверочку с пристрастием устроим, – заключил Дантист. – Не для членовредительства, а чтобы убедиться.
Орел просветлел лицом. Проверка – это значит, что Остапа обвинят в том, что он агент НКВД. Поколотят. Прижгут железом. Поведут на расстрел. Еще чего нехорошее могут сделать. Главное, чтобы он был убежден, что ему конец. Если не честен, так покается в грехах, надеясь на прощение, – тут его и похоронят. А если молчать будет до конца, так скорее всего чист и правдив. Тогда с ним пойдут на дело. А иначе никак!
Остап при очередной встрече в брошенной жителями деревне, где еще два года назад побывал полицейский карательный отряд, взял у Орла золото. Презрительно процедил, что могли бы и пощедрее отблагодарить.
– Это часть, – сказал Орел. – Получишь столько же по окончании. А теперь, может, пойдем к нам в гости. Командиры с тобой говорить хотят.
– Э нет. Пока золотишко не припрячу, вы меня не увидите. Мало ли, а вдруг после дельца за него вы меня стрельните. Я вашу натуру кулацкую знаю, – улыбнулся полицейский широко.
Разошлись все так же – без взаимного доверия и добрых чувств. И Орел был сам не свой из-за того, что какой-то хитрован забрал столько золота – и еще авансом!
Изъятие архива было запланировано на следующее утро. Договорились с полицаем встретиться на делянке в лесу, для чего Дантист выделил восьмерых бойцов. Указание было взять Остапа в кольцо и препроводить в схрон для душевного разговора. А потом, если все будет нормально, идти за архивом.
Еще пара десятков испытанных казаков должны были обеспечить безопасность изъятия архива и его сохранность. С группой Орла, которая приведет Остапа, они встретятся в Озерной Лощине.
Главный вопрос у Дантиста – идти самому или нет? Может, все же это комбинация НКВД, чтобы заманить его? В такое он верил все меньше. Слишком для них мудрено и опасно. Да и Адвокат реально погибает от заражения крови и легочной болезни – как бы его уговорили пойти на такое? Похоже, все правда, и архив полицай действительно сдаст.
Дантист решился. Он должен быть на месте. Сам возьмет бумаги, чтоб не копались в них кто ни попадя. И внимательно изучит, прежде чем передать куратору.
Офицер связи Шнайдер уже намекал о желании поучаствовать в мероприятиях, если будет конкретная информация. Но Дантист отговаривался тем, что ничего конкретного пока нет. Вот получит архив, скопирует оттуда все, что может понадобиться, а уж потом будет переправлять его в Берлин. Немцы обещали для этого дела прислать отдельный самолет.
А может, сесть в этот самолет – и тоже до Берлина? Нет, там он куратору не нужен. А ненужные вещи немцы выбрасывают на помойку, предварительно тщательно измельчив.
Все, решено! Он идет за архивом сам. В последнее время он что-то стал слишком боязлив. Надо снова привыкать рисковать…
Глава 50
Избушка была просторная, высоко поставленная, так что снег не доходил до окон. Таких лесных заимок в угодьях Лесника имелось несколько.
В печке уютно потрескивали поленья. В оловянной кружке ароматно пах отвар. В помещении было тепло. Ивану не хотелось выходить на холод. Вот так бы и сидеть вечно.
Странное состояние апатии. Вот-вот операция войдет в завершающую стадию. Казалось, адреналин должен бурлить в крови, сердце молотить пулеметом. Ничего подобного – таким спокойным он не был давно.
Все вдруг стало совершенно ясно и четко. Скоро придут они. Бандиты клюнули.
Он приведет их к месту, где закопаны ящики с документами гестапо, в большинстве своем подлинными. Естественно, с них сняли копии. Это обещанный архив – вожделенная добыча для бандеровцев и их фашистских покровителей.
А потом начнется бой. Это если Дантист будет там. А если нет и Иван не подаст условленного знака наблюдателям? Подручных этого палача брать – толку мало. Тогда вступает в силу второй вариант плана. Лжеполицай двигается с добычей в логово Дантиста. И уже там действует по обстоятельствам – найдет рано или поздно способ разделаться с кровососом или передать информацию о его местонахождении. Заодно испытает крепость легенды. Это сродни походу по канату над пропастью, и успех далеко не гарантирован.
Но Иван нутром чуял – Дантист придет. По некоторым обмолвкам Орла понял, что его командир очень хочет принять личное участие в извлечении архива. А значит, все решится очень скоро. Будет бой. И Иван скорее всего погибнет.
Конечно, он сделает все, чтобы остаться в живых. Сумел же он выжить в ожесточенных смертельных боях, когда плавилась земля, трещали под гусеницами человеческие кости и не было укрытия от снарядов. Но там было проще – вон Они, а вот Мы. И не нужно было изображать Их.
Получается, что с наибольшей вероятностью день этот для него последний. Ну что же, сделал он не так мало. Должен был пасть под Москвой или Сталинградом со своими бойцами. Но судьба поднесла ему царский подарок – позволила еще повоевать за Родину и отплатить проклятым фашистам и их прихвостням звонкой монетой.
