– Караулы выставлены?
– Да, все в порядке, держатся начеку. А мотоциклист нашел этого погонщика мулов и привез сюда.
Поуп улыбнулся. Скорее, команчи прекрасно знали маршруты мотоциклистов и рассказали погонщику мулов, где их искать.
– Спасибо, капрал. – Поуп шагнул вперед, но тут же остановился и обернулся. – Вы и остальные уже поели?
– Да, са-ар. Галеты с водой.
– На мою долю не раздобудешь? – спросил Поуп.
Галет ему хотелось меньше всего на свете. Эти маленькие квадратные хлебцы на вкус были – будто сухая земля. Но такая роскошь, как горячая еда, на марше доступна далеко не всегда, поэтому лейтенант ел и галеты, с грехом пополам воображая, будто это что-то получше. Например, печенье, испеченное той девушкой, с которой он познакомился в Вест-Пойнте. Будь он проклят, если может вспомнить ее имя… только аромат, да волосы, щекочущие пальцы. Нет, имя он знал, но, отправляясь в бой, неизменно прятал все приятные воспоминания в глубокую темную яму – для пущей сохранности. Отчего это воспоминание выплыло наружу? Бог весть…
– О, конечно, са-ар!
Капрал Моутс кивнул и рысцой побежал к лошадям.
Лейтенант Поуп подошел к Небраске Джону, присматривавшему за погонщиком мулов – метисом лет шестидесяти, стоявшим рядом с сержант-майором на коленях. Седые волосы погонщика были собраны в хвост на затылке на индейский манер, но несколько выбившихся прядей развевались на ветру. Лицо его было рябым от оспин, взгляд затуманен.
– Что у нас тут? – спросил Поуп.
Небраска Джон шевельнул огромными плечами, поднял ногу и увесистым пинком опрокинул погонщика мулов на спину.
– Говорит, у него сообщение для вас, са-ар.
– Он чем-то оскорбил тебя, сержант-майор? – спросил Поуп.
– Так точно, са-ар. Он – наполовину индеец, са-ар.
– Что ж, этот повод невзлюбить человека не хуже любого другого. Особенно в этих местах. Итак, к делу. Что ты пришел передать?
– Команчи, – заговорил погонщик мулов, испуганно косясь на Небраску Джона. – Они послали меня. Сказали, надо вам передать… вы должны кой-чего сделать.
– Так выкладывай, – поторопил его Поуп, гадая, куда мог запропаститься Моутс.
– Нанисувакайта… они требуют, чтобы вы дрались. Говорят: ваш бой с ними не закончен.
– Кто же такие эти нани… вака?..
– Они называют себя «яутжа», но на самом деле это нанисувакайта. Духи. Никто не может устоять против них, и они могут уходить в мир духов. Когда исчезают – уходят туда.
Поуп поднял бровь.
– Вот как! Чего же они хотят от нас?
– Они говорят: четыре их воина будут биться с четырьмя вашими лучшими воинами.
– И что дальше?
– Все ваши люди смогут свободно уйти.
– Они могут уйти хоть сейчас.
Погонщик мулов огляделся вокруг, и лицо его исказилось от страха.
– Нет. Не могут. Нанисувакайта вокруг, везде. Только в образе духов.
При мысли о том, что они окружены невидимой армией яутжа, Поуп похолодел и медленно обернулся, вглядываясь в тень. Трижды яутжа появлялись – на миг, словно лишь затем, чтобы показаться на глаза – и тут же исчезали, и трижды все внутри сжималось от страха.
– Мои люди смогут свободно уйти – неважно, победим мы или проиграем? – спросил Поуп.
Погонщик мулов испуганно заозирался по сторонам.
– Да. Так они говорят.
– А откуда мне знать, что они сдержат слово?
– У них своя честь, сэр. Вот так же они пришли к нам. Вызвали на бой наших лучших. Мы проиграли, но это не помешало им присоединиться к нам… и помогать. Они с нами уже полгода.
– Значит, четверо моих людей будут биться с четырьмя их… я-ут-жа.
– Верно. Нанисувакайта любят бой. Выпивки – не любят. Игры – не любят. Только бой.
Поуп повернулся к сержант-майору:
– Что думаешь?
– Думаю, надо бы содрать с этого погонщика мулов шкуру и отправить его обратно к матушке, са-ар, – Небраска Джон снял шляпу, пригладил жесткие волосы и снова надел ее, аккуратно выровняв тулью. – Но если нужно спасать своих, придется сделать, как он говорит.
– Так тому и быть, – Поуп покачал головой. Все это ему совершенно не нравилось, но он не на шутку опасался, что выбора нет. – Иди и скажи им, что мы согласны. Где и когда?
– Можете сказать им сами, – ответил погонщик мулов, указывая на восток. – Они ждут вас в следующей долине. Просто отправьте туда четверых, и они сделают то же.
Поуп взглянул на Небраску Джона.
– Отпусти этого человека. Нужно составить план.
Поуп знал, что не может послать на такое дело никого из своих, если не пойдет в бой сам. Командовать – значит, вести за собой; выходит, первым из четверых быть ему. Мать дала сыну имя Провиденс
[13], чтобы в жизни его не оставляла удача. Пока что оно себя оправдывало – возможно, оправдает и сегодня. Небраска Джон настоял на том, что пойдет с ним, и Поуп был рад этому: пожалуй, если у кого и были шансы на победу, то только у него. Волею судьбы, стоило им задуматься над тем, кого еще позвать с собой, явился Моутс. Узнав, о чем речь, он вызвался быть третьим. Что ж, Моутс был превосходным солдатом, лучшего и искать не стоило, и его приняли в четверку обреченных без возражений.
Оставив товарищей вдвоем готовиться к бою, Поуп отправился на поиски Конроя, разведчика из мотоциклетного отделения, типичного ирландца, для которого драться – все равно что дышать. После гибели Сандерсона они с Поупом остались единственными белыми на весь отряд. Долго упрашивать его не пришлось, и вскоре отряд из четырех смертников двинулся в путь.
Поуп, Моутс и Небраска Джон вооружились винтовками и пистолетами. Кроме этого, все трое прихватили по ножу для разделки туш и томагавку, взятым с мертвых апачей. Конрой взял с собой обрез, пистолет, кавалерийскую пику и нож, а еще – мотоцикл, на котором и ехал рядом с лошадьми остальных, успевшими в долгом походе привыкнуть к этим шумным, трескучим машинам.
– Давайте вспомним, что нам о них известно, – сказал Поуп, и сам же рассмеялся: – На самом деле – ничего, так?
– Они могут быть разного роста, са-ар, – заметил Моутс.
– Верно. А еще по-разному вооружены. Возможно, это зависит от роста, но может зависеть и от звания.
– Полагаете, у этих я-ут-жа есть воинские звания? – усомнился Конрой.
– Они – воины… а может быть, даже солдаты. Раз так, то и воинские звания должны быть. Потому я и позволил тому здоровяку забрать раненого. Никогда не бросай своих, как говорится.
