С момента размещения калмыков в местах спецпоселения органы НКВД вели деятельность по противодействию уголовным, в том числе антисоветским, проявлениям в среде спец-переселенцев. К декабрю 1944 г. в шести регионах Сибири (Новосибирская, Омская, Томская, Тюменская области, Алтайский и Красноярский края) было арестовано 188 калмыков, еще 1661 калмык состоял на оперативном учете. Из числа спецпереселенцев-калмыков было завербовано 1879 осведомителей, 56 агентов и 7 резидентов. Однако вышестоящие органы пеняли управлениям наркомата по Красноярскому краю, Омской и Тюменской областям, что за все время после депортации не было арестовано «за политические преступления ни одного калмыка», и настаивали на усилении репрессий против «антисоветского, шпионского и бандитско-предательского элемента». Поэтому деятельность по нейтрализации «антисоветских элементов», которая велась и до того
[1479], была усилена.
Органы НКВД на местах вербовали агентуру для «разработки» участников инициативной группы калмыцкого руководства, других представителей интеллигенции, а также духовенства. В районы расселения калмыков была направлена ориентировка «о формах и методах вражеской деятельности калмыков в период немецкой оккупации и после нее». Работавшей по «калмыцкому контингенту» агентуре была поставлена задача «устанавливать конкретных распространителей слухов и измышлений среди спецпереселенцев-калмыков вокруг вопроса о переселении, предоставлении национальной автономии» и по другим вопросам, с целью «активизации их разработки и своевременного пресечения их деятельности». Проводились агентурные комбинации с вводом в среду «антисоветски настроенных» калмыков квалифицированных агентов
[1480].
Разговоры участников инициативной группы, негативная оценка действий партийного руководства и советского правительства в вопросе выселения калмыцкого народа становились известными НКВД. Участники группы, по воспоминаниям Д. Л.-Г. Андраева, «по некоторым признакам» догадывались об этом, однако своих встреч не прекращали. К лету 1944 г. органы НКВД стали переходить к более активным, но пока профилактическим мерам. Участников группы вызывали «на беседу» и требовали «прекратить клеветнические измышления о политике партии и правительства». В противном случае угрожали привлечь к уголовной ответственности. Долго ждать реализации этих угроз не пришлось. В отношении участников инициативной группы была начата оперативная разработка «Паутина». В период с ноября 1944 г. по апрель 1945 г.
[1481] были арестованы наиболее радикально настроенные участники инициативной группы — А. Б. Наднеев, Ц. О. Саврушев, И. М. Мацаков, Ц. Манджиев и О. Л. Нормаев (бывший работник Наркомпроса Калмыцкой АССР). Органы НКВД утверждали, что И. М. Мацаков, Ц. Манджиев и А. Б. Наднеев, а также не подвергшийся аресту Д. Гахаев ранее «были замешаны в связях с буржуазными националистами и разрабатывались нашими органами»
[1482].
Арестованным инкриминировалось, что их «группа, считая себя обиженной, занималась критикой с антисоветских позиций решений Правительства о переселении и отождествляла национальную политику партии с расовой политикой немцев». А. Б. Наднеев и О. Л. Нормаев якобы «еще в Калмыкии входили в состав правотроцкистской организации и вынашивали террористические намерения в отношении одного из руководителей партии (И. В. Сталина. — Ф. С.)». На допросах А. Б. Наднеев показывал: «Переселение калмыцкого народа вызвало у меня еще больше озлобления, я считал, что решение Правительства о переселении калмыков в Сибирь является неправильным и направлено на уничтожение калмыцкого народа. Основным виновником я считал [И. В.] Сталина, и еще больше был озлоблен им». А. Б. Наднеев признался, что говорил калмыкам: «Во всем виноват [И. В.] Сталин, и если бы мне представился случай, я бы собственными зубами перегрыз бы ему горло». Ц. О. Саврушев признался на следствии в том, что их «антисоветская националистическая группировка бывших руководящих работников Калмыкии, озлобленная переселением, ставила своей целью заставить Правительство отменить свое решение и представить калмыкам обратно национальное существование». Он указал, что «мы обвиняли партию и__
[1483] в перерождении национальной политики партии. Факт переселения калмыков рассматривали как фашистскую расовую политику». Все арестованные в рамках данного дела были приговорены к лишению свободы на срок от 5 до 10 лет
[1484].
Органы НКВД выявили других участников группы, в том числе Д. Г. Гахаева (как «инициатора» отдельных встреч группы), Ц. К. Корсункиева и Д. Л.-Г. Андраева, которые «вместе с арестованными обсуждали вопросы национальной политики партии»
[1485]. По воспоминаниям Д. Л.-Г. Андраева, органы НКВД пытались привлечь к уголовной ответственности Д. Б. Утнасунова и Д. Г. Гахаева
[1486], однако этого по каким-то причинам не сделали. Тем не менее, поскольку, по мнению НКВД, оставшиеся на свободе участники группы имели намерение продолжать распространять среди калмыцкого населения «свои настроения», все они по указанию Л. П. Берия в 1945 г. были вызваны в Новосибирский обком ВКП(б) и предупреждены «о недопустимости такого поведения»
[1487].
Кроме того, подверглись репрессиям другие «антисоветские элементы» среди калмыков. В декабре 1944 г. Берия лично дал указание об аресте Г. Кедеева, поселкового коменданта УНКВД по Томской области, который высказывал антисоветские настроения. В 1945 г. был арестован поэт Д. Н. Кугультинов (по классификации НКВД, «сын буржуазного националиста»), который инициировал отправку коллективного письма от имени 15 калмыков на имя И. В. Сталина, а также открыто осуждал депортацию калмыцкого народа
[1488].
Возобновление активности инициативной группы калмыцкого руководства произошло в начале 1946 г. в связи с выборами в Верховный Совет СССР. Участники группы в беседах между собой активно обсуждали предстоявшие выборы, сетовали, что «калмыкам невозможно выдвинуть своего кандидата», делали выводы, что «это неправильно и… голосование калмыков в этой связи будет носить чисто формальный характер». Д. Г. Гахаев говорил: «Мы… нация, лишенная возможности участвовать в выборах», «наша калмыцкая жизнь — это скотская жизнь, ибо мы находимся вне общественной политической жизни». Он утверждал, что калмыки — «народ в политическом отношении убитый» и что если правительство не поймет этого и не даст калмыцкому народу национальное самоопределение, «то без этих прав жизнь для нас смерти подобна». Д. Г. Гахаев рассказывал участникам группы о том, что он был приглашен на пленум райкома ВКП(б), где «хотел выступить в прениях, но не сделал этого потому, что выступающий инструктор обкома ВКП(б) сказал, что необходимо усилить агитационную работу среди немцев и калмыков, ибо среди них есть обиженные люди». Эти слова подействовали на Д. Г. Гахаева крайне негативно: он был обескуражен тем фактом, что «калмыки стоят на одинаковом положении с немцами и не пользуются доверием»
[1489].
