Сначала власть не опасалась того, что выборы могут перерасти в нечто неуправляемое. И. В. Сталин возражал тем, кто говорил, что «это опасно, так как могут проникнуть в верховные органы страны враждебные Советской власти элементы, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и т. д.». Он считал так: «Чего тут, собственно, бояться? Волков бояться, в лес не ходить»
[274]. Е. М. Ярославский вторил вождю: «Какая опасность от того, что служители культов всех вероисповеданий, а их наберется в СССР всего около сотни тысяч (с небольшим), — будут голосовать? Трудно представить себе, чтобы нашелся такой священник в Советском Союзе, за которого массы голосовали бы и выбрали бы его в Совет… Никакой опасности от предоставления им избирательных прав и права быть избираемыми нет»
[275].
«Благодушным» настроениям советского руководства в отношении наделения избирательными правами священнослужителей потворствовало убеждение, что религия в СССР якобы пришла к окончательному упадку. Антирелигиозная пропаганда распространяла сведения, что в стране «религия не играет уже никакой роли», «многие молятся Богу лишь ради страховки, на всякий случай»
[276], «социально-экономические корни религии… уничтожены»
[277]. Среди советского и партийного актива бытовало мнение, что с «религией уже все покончено», за нее «держатся только старики и старухи»
[278].
Именно поэтому в период 1933–1937 гг. антирелигиозная пропаганда в СССР была ослаблена. Периодичность выхода журнала «Безбожник» была сокращена с 24 до 12 номеров в год, журнала «Антирелигиозник» — с 24 до 6 номеров в год, газета «Безбожник» в 1935–1937 гг. не издавалась вовсе. В этот период было прекращено издание местных антирелигиозных журналов и антирелигиозных газет, выходивших в Казани, Киеве, Самаре, Уфе, Харькове, Херсоне
[279].
В феврале 1936 г. Е. М. Ярославский на юбилейном вечере по случаю десятилетия СВБ доложил, что безбожники к тому времени составляли, как минимум, половину населения СССР. При этом он считал, «что мы уже переваливаем за вторую половину»
[280]. В августе 1937 г. Е. М. Ярославский уверял, что безбожие «распространяется гигантскими шагами», верующих и священников «становится все меньше и меньше». Из некоторых высказываний Е. М. Ярославского, сделанных в 1937 г., можно сделать вывод, что, по его мнению, максимальное число верующих в СССР не должно было превышать трети населения
[281].
Антирелигиозная пропаганда уверяла, что после опубликования Конституции священники будут массово слагать сан
[282] и даже что «часть служителей культа уже сейчас просит дать какую-нибудь работу, лишь бы уйти из церкви»
[283]. В подтверждение приводились отдельные факты сложения сана. В журнале «Безбожник» было опубликовано письмо бывшего архиепископа из Калуги А. В. Рябцовского о том, что он принял решение покинуть церковь после того, как «был обнародован документ беспримерной исторической важности — проект Сталинской Конституции», который, по мнению Рябцовского, являл собой «всё, что нужно для благоустроения человеческого общества»
[284].
Очевидно, по причине уверенности в том, что религия больше не представляет опасности, И. В. Сталин ратовал за менее воинственное ведение антирелигиозной пропаганды. Когда в апреле 1936 г. в программу X съезда ВЛКСМ хотели включить пункт «Комсомол решительно и беспощадно борется с религиозными предрассудками», он сказал: «Зачем писать „решительно“, „беспощадно“? Терпеливо надо разъяснять молодежи вред религиозных предрассудков»
[285].
Проведенная в январе 1937 г. Всесоюзная перепись населения была призвана оправдать ожидания советского правительства по поводу «изживания» религии. Прогнозировалось широкое распространение атеизма, а процент верующих предполагался небольшой
[286].
Однако результаты переписи стали неприятной неожиданностью для советского руководства: доля верующих среди советских граждан оставалась высокой — 57 процентов взрослого населения (в сельской местности — примерно две трети всего населения, в городах — не менее одной трети). Не позднее 14 марта 1937 г. начальник ЦУНХУ Госплана СССР И. А. Краваль писал И. В. Сталину и В. М. Молотову, что «число верующих оказалось больше… чем ожидали», а также указывал на то, что «день переписи был установлен неудачно… выходной день, да еще и рождественские праздники»
[287], что говорило о сохранявшейся социальной значимости праздника Рождества.
Сначала результаты переписи, говорившие о высокой религиозности населения, фактически отрицались — пропаганда утверждала, что «одним из замечательных результатов [переписи]… являются показатели роста безбожия среди народов СССР»
[288]. Затем этот вопрос пытались обойти: «Как велико число безбожников в нашей стране, мы сказать не можем. Это покажет перепись». «Верующих людей у нас еще много миллионов»
[289]. Впоследствии неохотно признали, что «во многих районах нашей страны число верующих достигает внушительной цифры; иногда эта цифра превышает число неверующих», «религиозные обычаи очень часто еще выполняются немалой частью населения»
[290]. В декабре 1937 г. Е. М. Ярославский отметил, что безбожникам «на ближайшее десятилетие хватит работы»
[291].
