Книга Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945, страница 29. Автор книги Федор Синицын

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945»

Cтраница 29

С другой стороны, ни на какую «массовую базу» в странах Прибалтики советским властям рассчитывать не приходилось [441]. Еще до присоединения к СССР здесь бытовали антисоветские настроения. В феврале 1940 г. некий Г. Зегеброк — балтийский немец, репатриировавшийся в Германию в октябре 1939 г. из Тарту, — писал в немецкий журнал о том, что эстонцы говорили ему: «Уезжайте все. Оставаться — это самоубийство, ждать большевиков с острыми ножами, чтобы перерезать вам горло». Другие эстонцы сокрушались, что немцам в Германии «дали убежище», а эстонцам некуда «идти, если будет плохо», так как о них «не беспокоится никакой Гитлер». Автор письма считал, что хотя раньше «были трения и конфликты между эстонской интеллигенцией и немцами», то теперь эстонцы «являются на 150 % нацистами» [442].

Советизации мешала неразвитость в Прибалтике коммунистического движения. 13 августа 1940 г. Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) сообщило А. А. Жданову, что «ввиду слабой марксистской подготовки значительного количества членов компартий Прибалтийских стран, компартии испытывают серьезное затруднение с пропагандой марксизма-ленинизма, освещением опыта социалистического строительства Советского Союза в печати» [443].

Осуществляя советизацию, новая власть не смогла в должной мере использовать то положительное, что могло бы связать народы Прибалтики с СССР, — в первую очередь вековечное противостояние с Германией. Череда реформ антагонизировала население Литвы, Латвии и Эстонии по отношению к советской власти. И. А. Ильин уже в конце июля 1940 г. пересмотрел свое отношение к советизации Прибалтики, сказав, что «бушующая красная волна обрушилась на несчастные маленькие народы» [444]. В одном из писем, присланных в октябре 1940 г. из Таллина в Германию, говорилось: «С Эстонией все довольно кисло. Над страной царит бандитский террор. Мы жесткие, и [русским] придется запереть половину Эстонии, чтобы полностью быть в безопасности. Они к этому стремятся». Автор письма подчеркивал: «Русские привезли из степей много грязи и варварства, так что я стыжусь своего полурусского происхождения» [445]. В феврале 1941 г. гестапо получило сведения о том, что «часто с эстонской стороны слышны пожелания, чтобы Германия, а именно солдаты Адольфа Гитлера, пришли освобождать». Информант сообщал, что в Эстонии, «даже на рынке среди сельских женщин», он «часто слышал вопросы: „Когда придет Гитлер?“, „Когда придут Rollkomman-do [446]?“» По его мнению, «предыдущие антинемецкие настроения» среди эстонцев снизились [447]. Произошло это и в Латвии. Историк Е. Ю. Зубкова приводит слова латышского агронома О. Эглайса о том, что советская политика вынудила прибалтов обратить свои взоры в сторону Германии: «Нас принудили надеяться на наших злейших врагов, мы ждали, чтобы они нас выручили» [448].

Антисоветские силы Прибалтики оказывали пассивное и активное сопротивление новым властям. В январе 1941 г. А. А. Андреев докладывал И. В. Сталину и В. М. Молотову, что политические партии в Латвии «только внешне распустили себя, а по существу сохраняют связи и свои кадры», пытаясь проникнуть в советские органы власти [449]. В апреле 1941 г. в республике проявилась антисоветская деятельность организаций Tevijas sargs (затем — Latvijas sargi) [450]. В Литве таутининки (члены Литовского союза националистов [451]) и другие националисты ушли в глубокое подполье. Первое время число их выступлений было невелико, но перед началом войны — усилилось. В Эстонии члены полувоенной организации «Кайтселийт» [452] скрылись в лесах, на отдаленных и глухих хуторах [453].

С июля 1940 г. по май 1941 г. органами НКВД в Литве было ликвидировано 75 националистических формирований [454]. В середине июня 1941 г., перед самым началом войны, в Прибалтике были осуществлены депортации «антисоветски настроенных лиц», в число которых были включены бывшие государственные служащие независимых Литвы, Латвии и Эстонии, члены политических партий, националисты, фабриканты и купцы, русские эмигранты, уголовные элементы. В Литве было арестовано 5664 и депортировано 10 187 человек, в Латвии — 5625 и 9546 человек, в Эстонии — 3173 и 5978 человек соответственно [455]. В то же время следует подчеркнуть, что советские репрессии в Прибалтике носили классовый, а не национальный характер [456]. Кроме того, в Эстонии среди просоветски настроенной части населения бытовало мнение, что сохранению в республике «антисоветских кадров» способствовали как мирное присоединение Прибалтики к Советскому Союзу (не было гражданской войны), так и спешность проведения депортации в июне 1941 г., в результате чего многим «антисоветским элементам» удалось ее избежать [457].

«Германский фактор», который в Литве, Латвии и Эстонии всегда имел большую значимость, усилился в предвоенный период. Нацистская Германия рассматривала Прибалтику в качестве плацдарма для экспансии. Этническая территория литовцев, латышей и эстонцев должна была войти в состав немецкого «жизненного пространства», а сами прибалтийские народы подвергнуться «германизации» [458]. Руководство Третьего рейха готовило для этого политическую почву. В июле 1937 г. советская разведка сообщала, что «немцы принимают все меры к тому, чтобы глубже внедриться в Эстонию», «начальник эстонского Генштаба генерал Реек и министр торговли Сольтер после своих недавних поездок в Германию вернулись… с явно германофильскими настроениями», и сам президент Эстонии К. Пяте «весьма дружелюбно настроен к Германии, хотя открыто свои настроения высказывать не решается» [459].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация