Разведорганы Третьего рейха сами искали выход на бандповстанцев. Так, в Чечено-Ингушетии германские агенты установили связь с рядом повстанческих групп, совместно с которыми готовили восстания в ряде районов республики, но были разгромлены. В августе — сентябре 1942 г. на территорию Азербайджана было заброшено шесть групп парашютистов (всего 31 человек). Все задержанные оказались бывшими военнослужащими Красной армии, попавшими в плен и завербованными германской разведкой. Они имели задание «организовать бандповстанческие группы и другие контрреволюционные антисоветские формирования для ведения подрывной профашистской работы на территории Азербайджанской ССР»
[1078].
В 1943 г., после освобождения территории Северного Кавказа от германских оккупантов, советские органы приступили к решительным действиям по борьбе с бандповстанчеством в этом регионе, которое теперь стало характеризоваться активностью немногочисленных, но хорошо вооруженных мелких кадровых бандгрупп. Вооружение банды получали в том числе за счет амуниции, предназначавшейся для местных партизанских и истребительных отрядов, которые в период боев на Северном Кавказе создавались из числа местного населения и вооружались «без всякого учета». По данным НКВД, от этих отрядов у местного населения осталось большое количество боеприпасов и оружия вплоть до минометов и станковых пулеметов. О масштабе распространения оружия в этом регионе говорит тот факт, что за годы войны на территории ЧИАССР было изъято 18 тыс. единиц оружия
[1079].
К лету 1943 г., по данным НКВД, банды «вместо открытой борьбы и обороны в укреплениях… перешли к убийствам из-за угла неожиданным налетом, с целью террора местного населения и партийного] актива, грабежа совхозов, колхозов и отдельных колхозников». В августе 1943 г. в Чечено-Ингушетии действовали 44 кадровые бандгруппы — как «грабительские», так и «политические». Путем мероприятий по разложению банд, осуществленных в том числе с участием местного населения, за лето 1943 г. было легализовано 23 кадровые банды в составе 147 человек и 113 одиночек. По состоянию на 1 сентября 1943 г. в республике орудовала 71 банда. В период сентября — октября 1943 г. была ликвидирована 41 банда в составе 218 человек, в том числе легализовано 30 банд в составе 183 человек и 60 одиночек. На 1 ноября 1943 г. было учтено 35 банд в составе 245 человек и 43 одиночек. На 15 ноября 1943 г. осталось 16 банд в составе 91 человека, которые «особой активности» не проявляли. К концу 1943 г. на территории республики действовали 47 банд. По одним данным, всего в 1943 г. в ЧИАССР было уничтожено 236 бандитов, повстанцев и бандпособников, а также выявлено более 4 тыс. рядовых членов повстанческих формирований. По другим данным, в тот же период было проведено 148 операций, в результате которых было убито 294, ранено 22 и захвачено 3803 бандита. Потери войск НКВД составили 45 человек убитыми и 29 ранеными
[1080].
Из представленных данных видно, что учет бандитов органами НКВД ЧИАССР был, как минимум, неточным. Уже в тот период командование войск НКВД, расквартированных на Северном Кавказе, отмечало, что райотделы НКВД «точных данных о наличии бандгрупп… не имеют, вследствие слабой агентурной работы, отсутствия должного учета всего преступного элемента», «большое количество бандитов числится… только по спискам, тогда как их, в самом деле, не существует», а «факты грабежей приписываются таким несуществующим бандам». Сотрудники местных органов НКВД допускали «много случаев недисциплинированности, безобразного поведения… (пьянки, дебоши со стрельбой)», не оказывали помощи в размещении личного состава войск НКВД, снабжении их электричеством, предоставлении линий связи, не соблюдали чекистскую тайну, в связи с чем операции, намеченные войсками НКВД, преждевременно рассекречивались
[1081]. По некоторым данным, сотрудники НКВД Чечено-Ингушетии, в том числе начальник Отдела по борьбе с бандитизмом И. И. Алиев, руководствовались странными и незаконными соображениями, что «ликвидация бандитов в Чечне — дело явно невыгодное, так как тогда НКВД делать будет нечего». Неудовлетворительность деятельности органов НКВД ЧИАССР по борьбе с бандитизмом отмечалась в постановлениях Чечено-Ингушского обкома ВКП(б). Мало того, есть сведения о возможной связи наркома внутренних дел ЧИАССР С. И. Албогачиева, начальника Отдела по борьбе с бандитизмом И. И. Алиева и ряда других работников НКВД республики с бандповстанческими группами
[1082]. В сентябре 1943 г. С. И. Албогачиев был снят с должности наркома.
«Больным вопросом» являлись взаимоотношения между войсками НКВД, дислоцированными в Чечено-Ингушетии, и местным населением. Некоторые военнослужащие «вынашивали нездоровые настроения по отношению к чеченцам», имели место случаи нарушения законности, присвоения ценностей, отобранных при производстве обысков. К обострению отношений с местным населением
[1083] вели «перегибы в проведении чекистко-войсковых операций», выражавшиеся «в массовых арестах и убийствах лиц, ранее не состоявших на оперативном учете и не имеющих компрометирующего материала». С января по июнь 1943 г. в рамках операций НКВД было уничтожено 213 человек, из которых на оперативном учете состояли только 22 человека
[1084].
Одним из благоприятных условий для развития бандитизма в Чечено-Ингушетии являлось «недостаточное проведение партийно-массовой и разъяснительной работы среди населения, особенно в горных районах»
[1085]. Органы НКВД отмечали, что среди сотрудников «местных и партийных организаций… есть засоренность чуждым элементом, что дает возможность проводить агитацию со стороны бандитов». Местные власти не оказывали помощи органам НКВД и войсковым гарнизонам в изъятии оружия у населения. Работники советских и партийных органов республики сами имели много оружия, а также потворствовали незаконным делам своих знакомых и родственников. Командование войск НКВД считало, что бандгруппы пользовались «пассивностью руководства Республики, которое не только не вело активной борьбы с бандитизмом», но в ряде случаев само являлось «бандпособниками»
[1086]. Возможно, некоторые совпартработники были «заинтересованы в поддержке бандитов», так как получали «долю с их грабежей»
[1087].
