Нельзя сказать, чтобы Эмитист была влюблена.
Ей просто хотелось снова испытать то, что она чувствовала, когда Хэркорт обнимал ее. И снова ощутить, как его губы касаются ее губ. И… если Нейтан желал большего, в чем она не сомневалась, то она хотела бы узнать, что это такое. Эмитист случалось слышать, как шептались и хихикали служанки, говоря о том, чем занимались со своими дружками в постели. Судя по их голосам, они получали от этого большое удовольствие.
Но даже если ей это не понравится, нет никакой нужды делать это снова. Она должна сама узнать правду. Как говаривала ее тетушка: «Никогда не принимай ничего на веру».
К тому же Эмитист столько лет старалась быть хорошей. Пыталась заслужить одобрение других людей, хотя они по-прежнему думали о ней самое худшее. Она так дорого заплатила за грех, которого не совершала.
Так почему бы не совершить его?
Она вздернула подбородок и посмотрела Хэркорту прямо в глаза.
— Не сегодня. — Это слишком рано. Ей требовалось сделать кое-какие приготовления. Эмитист ни под каким видом не хотела бы иметь внебрачного ребенка. И она не собиралась явиться к Нейтану в мастерскую, наивно полагая, что он позаботится об этом.
Впрочем, Эмитист не нуждалась в его заботе о ней и ее ребенке. Проблема была совсем не в этом. Ее богатства хватило бы на то, чтобы обеспечить себя и любое количество детей, которых она могла завести. Но Эмитист не хотела, чтобы на ее совести оказалось рождение несчастного невинного ребенка, отмеченного ужасной печатью незаконнорожденности.
— Но когда?
— Завтра вечером. — Если ей удастся найти аптекаря, который достаточно хорошо знает английский, чтобы понять, что ей нужно. Не просить же об этом месье Ле Брюна! — Или, может быть, в другой день, — если окажется, что найти такого слишком сложно.
Хэркорт выпустил ее руку и сделал шаг назад. На его лице появилось жесткое выражение.
— Вы можете меня не застать, — сказал он.
Его может не быть на месте? Она только что приняла важное решение, выходящее за границу общепринятых приличий, а он готов с легкостью отмахнуться от этого, как будто это ничего не значит?
Хорошо. Она могла последовать его примеру.
Так она и сделала, заявив с самым равнодушным видом, какой только смогла изобразить:
— Значит, я зря потеряю время на дорогу к вам.
Эмитист повернулась и пошла от него прочь. Она не собиралась просить Нейтана изменить свое отношение или выказать больший энтузиазм.
— Подождите, — произнес Хэркорт, догнав Эмитист и идя с ней рядом. — Назначьте любую конкретную дату и точное время, и я буду на месте.
Увидев то, как он смотрит на нее, Эмитист сразу же успокоилась. Нейтан хотел ее. Действительно хотел. Он просто был слишком горд, чтобы просить.
— Тогда в субботу, — сказала она. Нейтан был отчасти прав. Если она не назначит конкретный день, то может так и не набраться храбрости сделать это. — И если я по какой-то причине не смогу выполнить нашу…
— Договоренность, — подсказал Хэркорт, отметая все возможные сомнения в том, что речь идет о написании ее портрета.
Эмитист сглотнула.
— Я сумею известить вас, чтобы вы не были разочарованы.
— Я непременно буду разочарован, если вы не придете, — хрипло отозвался он. — Однако, — он вздернул подбородок, — я не стану преследовать вас. Вы сами должны сделать выбор, приходить вам ко мне или нет.
Сказав это, Хэркорт повернулся кругом и пошел прочь. Эмитист хмуро смотрела ему вслед. Его последние слова оказались совсем не теми, каких можно было ожидать от завзятого соблазнителя женщин. По правде сказать, можно было подумать, что, если она не придет к нему, как обещала, это заденет его гордость.
Но это абсурд. Что она для него, если не очередная женщина из длинной череды его побед? Одна из тех, кем он насладился, чтобы затем бросить.
Она значила для Хэркорта не больше, чем другие. Конечно нет.
И для ее же блага лучше не искать признаков того, что это не так.
Глава 6
Две ночи. Она заставила его ждать целых две ночи. Какую игру она вела? Что у нее за важные дела, из-за которых она могла сдержать то дьявольское пламя, что вспыхнуло между ними, на целых две ночи?
Эмитист давала ему понять, что не стремится стать его любовницей с таким отчаянием, с каким он жаждал обладать ею. Нейтан поднял руку и резко опустил кисть на полотно, над которым сейчас работал, — женщина которая стояла спиной к зрителю и, слегка наклонив голову, пыталась понять смысл висевшей перед ней картины.
Ну и пусть. Пусть поиграет в свои маленькие игры. Женщины всегда так делают. Лукаста никогда не чувствовала себя такой счастливой, как в те моменты, когда у нее на поводке болталась очередная несчастная жертва. Вот только он не хотел быть ничьей игрушкой, ни тогда, ни сейчас. Сколько бы Эмитист ни заставила себя ждать, он сделает все что угодно, но освободится от одержимости, завладевшей им в тот вечер, когда он увидел ее в Париже. И самым надежным способом сделать это было оказаться с ней в постели. Стоит ему удовлетворить свою похоть, как пламя жажды погаснет. Разве не так бывало с ним всегда?
Возможно, тогда он сможет покончить с ней, избавится наконец от той горечи, которая не покидала его все эти десять лет. Которая сделала Нейтана жестоким с друзьями, грубым с женщинами и настолько равнодушным к собственной репутации, что даже отцу пришлось согласиться с тем, что он бессилен и разве что может отослать сына за границу.
Впрочем, Нейтан ничего не имел против того, чтобы уехать в Париж. Едва приехав сюда, он сразу же почувствовал всю меру того… чего ему так недоставало в прежней жизни. И дело не только в том, что он избавился от душивших его семейных уз, отказался от позерства и обмана и наконец занялся тем, чем мечтал заниматься всю жизнь. Было и нечто большее. Ощущение, что здесь он может быть таким, каким ему хочется. Никто не считал его странным из-за того, что Нейтан оставил прежний образ жизни. В конце концов, французы только что сбросили целый общественный строй. И не только он, вся Франция превращалась во что-то новое.
И раз уж люди смогли низвергнуть своего короля, мужчина наверняка мог победить свою одержимость женщиной, которая сломала ему жизнь. Да, он сможет. Нейтан отложил кисть и взял в руки холст. Романтические чувства, которые он питал зеленым юнцом, давно обратились в пепел. А с тем, что осталось, он в состоянии справиться. Нейтан отнес полотно в дальний угол мастерской и поставил его на пол, лицом к стене.
То, что он испытывал к мисс Делби, можно было определить словом «похоть». Эмитист годилась лишь для того, чтобы переспать с ней. По опыту Нейтан знал, что стоит ему уложить Эмитист в постель, и даже похоть пройдет. Он должен покончить с этим и окончательно убедиться и умом и сердцем, что эта женщина для него… ничто.
