* * *
Когда я зашла в салон цветов «Пан Тюльпан», продавщица встретила меня дежурной улыбкой и вопросом:
— Чем я могу вам помочь?
Когда я слышу в магазинах подобные вопросы, мне хочется саркастически ответить: «Деньгами». Но это желание пока остается неудовлетворенным.
— Информацией, — ответила я.
— Какой? — уточнила продавщица, продолжая растягивать рот в искусственной улыбке. Вероятно, она решила, что сфера моих интересов простирается не дальше ее познаний в области флористики.
— Я хотела бы знать, из вашего ли магазина в прошлую пятницу был доставлен букет одуванчиков в Центр изящных искусств, и кто сделал такой заказ.
С каждым моим словом девушка-флорист становилась все сумрачней и сумрачней. Когда же я замолчала, она вместо информационной помощи отвернулась от меня и стала опрыскивать розы. А вот не надо было задавать мне этот дурацкий, набивший оскомину вопрос: «Чем я могу вам помочь?» Сама ведь напросилась на прямой ответ! Ладно, попробую сгладить ситуацию.
— Я готова оплатить информационные услуги.
Продавщица отреагировала не сразу, похоже, осмысливала услышанное.
— Хорошо, я вам кое-что расскажу, если вы купите вон ту монстеру, — девушка кивнула в сторону увядшего комнатного растения.
Я перевела свой взгляд обратно, пытаясь понять, не шутит ли она, предлагая купить мне керамический горшок, из которого стрелой торчит засохший стебель со свернутыми в трубочку сухими листьями? Продавщица была более чем серьезна.
— Сколько стоит этот горшок? — спросила я, потому что хоть какую-то ценность представлял именно он, а не то, что из него торчало. Услышав цену, я кивнула: — Хорошо, я его куплю.
— Я дам вам памятку по уходу за монстерой, возможно, вам удастся ее выходить, — девушка подошла к кассе и повторила цифру.
Мне пришлось достать из кошелька нужную сумму. Вручив мне чек, продавщица как-то хитро улыбнулась, будто давала понять, что переиграла меня, всучив по случаю неликвидный товар. Но я недолго чувствовала себя обманутой.
— В четверг к нам зашел один человек, — начала свой рассказ продавщица. — Не скажу, что это был совсем уж бомж, но одет он был плохо. Обычно от подобных маргиналов не стоит ждать ничего хорошего. Они либо пытаются что-то украсть, либо начинают попрошайничать. Этот дождался, когда я обслужу покупателя, и сказал, что хочет заказать доставку букета, и даже продемонстрировал наличные. Мне, конечно, показалось странным, что у плохо одетого человека есть деньги на цветы, но мало ли… Я спросила, какие цветы предпочтительны, он сказал, что одуванчики.
— И это вас не удивило?
— Нет, сейчас как раз идет телевизионная реклама о том, что у нас можно приобрести букет из одуванчиков, полевых ромашек и васильков.
— Ясно. Записку он у вас заказывал?
— Нет, ни о какой записке речи не было.
— А мог он на следующий день курьеру записку отдать, чтобы тот вложил ее в букет?
— Это вряд ли. Точное время доставки мы не обговаривали. И если бы что-то такое вдруг произошло, я бы знала.
— Уверены?
— Конечно, ведь курьер — это мой муж. Он бы мне рассказал. Мы ведь с ним дома обсуждали, что этот дорогой заказ поступил от маргинала.
— Что-то еще вспомнить можете?
— Нет, тот человек находился здесь не больше пяти минут — дождался своей очереди, сказал, что букет надо доставить в пятницу в Центр изящных искусств, расплатился и ушел. Я каждую купюру дважды проверила, фальшивок не было.
— У вас, я вижу, камеры есть, — я перевела взгляд на ту, что была направлена на кассу. — Как бы мне взглянуть на записи того дня?
— К сожалению, никак.
— А если я еще какой-нибудь вяленький цветочек у вас приобрету? — стала торговаться я.
— У нас каждые сутки записи стираются, потому что память маленькая.
— Тогда сами опишите заказчика, — попросила я.
— Высокий, худощавый, на вид лет пятьдесят, — вспоминала продавщица. — На голове у него была кепка, но затылок открыт, поэтому я обратила внимание, что волосы у него темные, с сединой. Небритость у него была двух-трехдневная. На глазах — очки с черными стеклами, он их не снимал, зайдя сюда, так что глаз я не видела. Руки у него слегка тряслись, под ногтями — грязь. Одежда вроде по размеру и не грязная, но не модная и сильно мятая. И еще — дыхание у него было свежее, будто он только что какие-то мятные леденцы сосал или жевал резинку. Скажите, а что случилось?
— Ничего страшного, — отмахнулась я.
— Но вы бы не пришли сюда и не интересовались тем, кто купил у нас одуванчики, если бы все прошло гладко. Скажите, у нас могут быть проблемы? — встревожилась продавщица.
— У вас — нет.
— Ой, вы, наверное, из полиции, а я вас увядшую монстеру купить вынудила, — продавщица вдруг стала испытывать угрызения совести. — Если хотите, я возврат оформлю…
— Не стоит. Вы помогли мне с информацией, я вам — с реализацией товара, на который нет, да и не будет спроса, все по-честному.
— Вот, возьмите памятку. Монстеру действительно еще можно выходить, там есть небольшие, едва заметные новые отростки.
Я взяла бумажку, убрала ее в сумку, потом подхватила горшок с увядшим растением и понесла его к выходу. Сначала я хотела донести цветок до ближайшей мусорки, но потом подумала, что тетя Мила, пожалуй, с радостью взялась бы за реанимацию этого растения, поэтому я погрузила его в машину и поехала домой.
Тетушка действительно очень обрадовалась, причем не только цветку, нуждающемуся в ее заботе, но и мне.
— Женя, ты пришла как раз вовремя. Мой руки, сейчас будем есть лазанью.
— Прости, тетя Мила, я должна ехать, иначе не успею встретить клиентку.
— Береги себя, — бросила мне вслед тетушка.
Глава 7
По дороге я попала в пробку, но все равно успела встретить Родионову, так как она немного задержалась.
— В этом году у меня такие замечательные студенты-заочники, — рассказывала мне Светлана Игоревна уже в машине. — Им все интересно, они столько вопросов задают! Люблю работать с талантливой молодежью, я от них заряжаюсь, а они, надеюсь, от меня. Женя, сегодня я познакомлю вас со своими учениками, с Петей и Максом. Я уверена, что они обязательно станут знаменитыми. У них есть свой почерк, это — главное.
Родионова даже не подозревала, что мне кое-что уже известно про этих парней. Интересно, как бы она отреагировала, узнав, чем сегодня занимался Макс в ее мастерской? Разумеется, рассказывать ей об этом и уж тем более демонстрировать ей видеозаписи я не собиралась. Светлана наняла меня для того, чтобы я обеспечивала ей условия, при которых вдохновение всегда было бы рядом с ней. Если неведение не мешает, а помогает моей клиентке быть в состоянии творческого экстаза, то почему бы мне не удерживать ширмочку перед ее глазами?
