— Может, суши закажем? — предложил Кир, погружаясь в недра холодильника. — Или… хочешь суп с фрикадельками?
На столе возникла кастрюля.
— Твоя Белоснежка умеет готовить?! — изумилась я.
— Она — нет. Суп я готовил.
После такого заявления я с сомнением заглянула под крышку, но все выглядело на удивление аппетитно.
— Сам?!
— Мама имеет привычку неожиданно нагрянуть, и если не обнаруживает в холодильнике первого, почему-то делает вывод, что я голодаю.
— Так это реквизит или съедобно?
— Давай сюда, — потянулся за кастрюлей Кирилл.
— Буду суп! — решилась я.
— Как, даже не спросишь, умею ли я готовить? — язвительно поинтересовался одноклассник.
— Сейчас и проверим. — Я встала, поставила кастрюлю на плиту и зажгла газ. — Салат есть из чего приготовить?
— Кристина, не нужно жертв. Можем заказать еду из ресторана.
— Знаешь, я на нее уже насмотрелась и что-то не хочу, — хмыкнула в ответ. — Нужно было ко мне идти. Мне перед отъездом мама столько наготовила, что одной и за неделю не съесть.
— Тебе лучше сегодня остаться у меня.
Я бросила на Кира удивленный взгляд. Мы собирались вместе изучить дневник, а вот о ночевке речи не было.
— Готов поспорить, что твой кавалер заявится проверить, приняла ли ты его букет. Конечно, если ты желаешь с ним встречаться… — прозвучало с неодобрением. — Только помни, что дома у тебя никого нет и защитить при необходимости будет некому.
В словах был резон, а букет у двери указывал на то, что Кристофу известен мой адрес.
— Предлагаешь мне прятаться?!
— Не прятаться, а проявить осторожность.
— Кир, да мне даже переодеться не во что, а завтра в институт.
— Так и быть, поделюсь с тобой своей футболкой, а за конспектами утром домой зайдешь, — сказал как уже о решенном Кир и повернулся к холодильнику, доставая листья салата, огурец и помидоры.
Я тоже отвернулась. Взяв ложку, помешала суп, не зная, как быть. Встречаться и выяснять отношения с Кристофом не хотелось, но ночевать у Кирилла…
— Ты мне должна массаж, но ладно уж, сегодня не буду требовать долг, — великодушно произнес одноклассник, складывая овощи в мойку.
— Это когда же я успела тебе задолжать?! — возмутилась до глубины души наглостью некоторых.
— Мы когда прыгали, я себе плечо потянул. Тебя ловил, а ты не пушинка…
— Ольховский, у тебя несчастные случаи на кухне были? — угрожающе сузила глаза я, прерывая перечисления и вспоминая, есть ли у него в ящике скалка. А то дождется у меня.
— Вот не надо сверкать глазами! Мне полагается небольшая компенсация.
— Полагается? Если не перестанешь наглеть, обещаю, я тебя приложу и положу отдохнуть, — замахнулась на него ложкой.
— Уже боюсь! Дай лучше на соль попробовать. Кажется, я суп недосолил.
Перестав размахивать ложкой, все же у нас категории весовые разные, тут нужно что-то поувесистее брать, я сняла крышку и попробовала. Потом протянула ложку ему.
— Да нет, вроде бы нормально.
Кирилл придержал мою руку. При этом не отводил взгляд, пока пробовал. В глубине его глаз я увидела хитринку и ахнула:
— Манипулятор!
До меня дошло, что мною ловко управляют. Про массаж заговорил, чтобы я осталась и доказала, что ему ничего не должна, а потом ловко избежал моего возмущения, переключив внимание на суп.
— Ольховский, ты страшный человек!
— А мне все говорят, что я изменился к лучшему, — усмехнулся он, отпуская мою руку.
— Нагло врут!
— Может, ты ко мне просто слишком пристрастна и не хочешь видеть достоинств?
— Ты поэтому всех гостей полуголым встречаешь? — Я подпустила в голос ехидства. — Чтобы сразу все достоинства показать?
— Признайся, ты была настолько впечатлена, что рук оторвать от меня не могла.
— Оторвешь тут, когда ты их к себе прижимал, — хмыкнула я и потянулась за тарелками. Пока мы перебрасывались колкостями, суп закипел.
Странно, но эмоции улеглись. Я решила остаться на ночь у Кирилла. Не для того, чтобы что-то там доказать. Просто рядом с ним мне было комфортно, и возвращаться домой в пустую квартиру не хотелось.
Вполне мирно мы поужинали, и лишь когда убрали со стола, я взялась за дневник. Кир поставил воду на чай и доставал чашки, а я стала листать записи, читая уже более внимательно.
Это был личный дневник. Описывались события жизни, встречи, громкие новости. Видно, что писала молодая девушка. Очень интересно узнать, какой была Аделаида Стефановна в юности. Но, прочитав очередной абзац, я нахмурилась.
— Что там? — спросил Кирилл.
— Скажи, в каком году упал Тунгусский метеорит?
— В начале двадцатого века.
— А поточнее?
Телефон я так и оставила в кармане пальто и не могла проверить. Пришлось ждать, пока Кир на своем посмотрит.
— В июне 1908 года.
— Ки-и-ир, это не Аделаида Стефановна писала! Тут упоминается о падении метеорита в России. Понимаешь? Скорее всего, это дневник ее матери!
Я не помнила, как звали мать Аделаиды Стефановны, а в дневнике имени не было.
— Ты же говорила, что узнаешь почерк?
— Ну, у нас с отцом почерки тоже похожи.
— Серебрянская, какой почерк? Ты пишешь как курица лапой!
— Так у меня отец врач, — привычно ответила я.
Подколы по этому поводу между нами давние. У Кирилла был каллиграфический почерк, буковка к букве, а у меня тихий ужас. Если спешила, то мои каракули мог разобрать только отец.
Я продолжила листать дневник дальше. Передо мной появилась кружка с чаем, но я лишь сменила положение, забравшись для удобства на стул с ногами, не отрываясь от текста.
— Нашла что-нибудь интересное? О чем хоть речь идет?
— Пока нет. Записи от случая к случаю. Кажется, она была влюблена в какого-то Алана. Приехала кузина Мари, и они сделали набег по магазинам. Похоже, Алану понравилась Мари, и автор дневника ревнует, — хмыкнула я. — Надо же, другой век, а проблемы те же! Она мечтает о нем, он увлечен подругой, а подруга крутит всеми окружающими мужчинами.
Записи стали другими. Спокойное повествование сменилось кипящими страстями. Насколько поняла, кузина Мари не красавица, тихоня, но вдруг стала очень популярна и за ней начали ухлестывать толпы поклонников. Все как с ума сходили. Собственные успехи на таком фоне уже не радовали. Хозяйка дневника помогала отцу в бизнесе, и многие переговоры с ее участием проходили успешно. Упоминалось, что отец стал называть ее своим талисманом.
