«Я закончу до Рождества. И хрен тебе, а не фотки! До встречи, брат мой. И будь осторожен».
Богдан усмехнулся. Да, в России осторожность не повредит. До цивилизации этим дикарям далеко, но, с другой стороны, все было на порядок проще. Русские любили деньги, здесь все легко покупались и продавались.
Захотелось увидеть Хана. В последнее время дела разбросали их по миру.
Память перенесла на двадцать один год назад. В Польшу. Богдан с первого дня присматривался к новичку в их закрытой школе для избранных. Сирота. Иногда он сам втайне жалел, что не родился сиротой. Строгая рука родителя частенько учила его уму-разуму, вдалбливая воспитание, а мать отводила глаза, старательно делая вид, что ее нет, и покорно опускала голову, когда муж говорил, что это ее влияние и гены. Именно в детстве Богдан научился ни на кого не надеяться, отвечать за свои поступки и рассчитывать лишь на себя.
Ему нравилось, что новенький ничего не знает о семье Ковальских. В их классе все старались подружиться с Богданом, лебезя, или держались настороженно, а Хан был независим. К нему полезли в первые дни, задирая, но приютский мальчишка быстро подправил носы богатеньким сынкам, и нападать на новичка в открытую после этого опасались.
Однажды Богдан не удержался и подошел к нему на заднем дворе школы. Тщательно скрывая любопытство, спросил про приют, где тот воспитывался, и был удивлен, что там ребят не били. Исподволь выясняя обстоятельства жизни сироты, он понял, что не задумываясь поменялся бы с ним местами. Сказки на ночь, вечерние просмотры мультфильмов, настольные игры… Все это стало окном в совсем иную жизнь. Самому Богдану никогда не читали сказок, а просмотр мультфильмов отец считал пустым времяпровождением.
Одноклассники недоумевали, когда видели Богдана Ковальского и сироту Хана Зегерса вместе. Еще больше бы они удивились, услышь, о чем те говорят. А Хан рассказывал Богдану сказки и вспоминал смешные истории из жизни в приюте. Так и зародилась дружба, которая год от года становилась лишь крепче.
Ожил планшет, вызывая по скайпу. Сестра. Ей Богдан был рад всегда.
— Ты прячешься от меня? — тут же спросила она, гневно сдвинув брови. Глядя на строгое выражение лица, так не гармонирующее с ангельскими чертами, он усмехнулся белокурому бесенку.
— Угадала. От тебя только в ванной и можно спрятаться.
Увидев его влажные волосы, она оттаяла, но не показала виду.
— И там достану!
— Знаю. Это же ты еще в детстве пробралась ко мне в душ с целью выяснить, чем это девочки отличаются от мальчиков.
— Не напоминай! У меня до сих пор не зажила психологическая травма. И ты мне должен!
— Опять?! — Богдан притворно ужаснулся. — У меня тоже травма на всю жизнь! Тебе напомнить, как ты тянула ручки к святому и просила потрогать?
Они рассмеялись, и уже другим тоном Ирен произнесла:
— Брат, спасай! Меня мама достала со своей общественной жизнью и заседаниями благотворительного комитета. Я на стенку лезу. Не доводи до убийства! Можно я к тебе прилечу?
— Чтобы ты меня убила? Я сейчас как раз инспектирую местный благотворительный филиал.
— Не произноси этого слова!!! — глухо застонала она, театрально закрыв глаза ладошкой.
— Зато я знаю, что… — Богдан таинственно понизил голос, и сквозь расставленные пальцы на него заинтересованно взглянул голубой глаз, — в провинции Альберта отвратительная погода, и прекрасного принца не мешало бы встряхнуть от меланхолии.
— Хан там? — встрепенулась сестра, подавшись к экрану, и глаза ее зажглись в предвкушении.
— Там-там, — усмехнулся он, уже представляя реакцию Хана, когда на его голову свалится это неугомонное стихийное бедствие. — Я думаю, что отец будет не против твоей поездки, ведь ваша свадьба не за горами.
— И ты туда же?! Он мне как брат!!!
От обиды Ирен готова была испепелить Богдана гневным взглядом. Сразу видно, что совсем дома достали, раз так реагирует. Нет, ей точно необходимо проветриться и сменить обстановку.
— Вот и скажи об этом отцу, а потом отправляйся на очередное заседание благотворительного комитета, — насмешливо скривил губы Богдан, и сестра тут же взяла себя в руки. Ему понравился хитрый блеск ее глаз.
— Хан такой лапочка… — захлопала ресницами проказница, накручивая на палец белокурый локон.
— Не переигрывай, — усмехнулся в ответ. — Но движешься в правильном направлении.
— Пойду порепетирую, — деловым тоном сообщила Ирен. — Люблю тебя!
— И я — тебя, — сказал Богдан уже пустому экрану. Зная сестру, был уверен: скоро Хана ожидал сюрприз в ее лице.
Не успел отложить планшет, как снова зажужжал сотовый. Посмотрев на высветившийся номер, не удержался от кривой улыбки. С Кристофом Морено они последний раз виделись в Вене. Неужели тот в России? Короткий разговор подтвердил, что да, и они даже в одном городе. Договорились встретиться вечером и обсудить новости.
Разговору помешала трель внутреннего телефона гостиничного номера. Быстро попрощавшись и усмехнувшись своей популярности, взял трубку. Оказывается, пришел курьер из фонда с документами, которые Богдан просил подготовить и собирался просмотреть в спокойной обстановке. С него хватило переполоха, который образовался в офисе компании из-за неожиданного приезда начальства.
— Пусть поднимается.
«Сюрпри-и-из!» — мысленно протянул, открыв дверь. Он собирался всего лишь взять бумаги, но длинноногая красотка заставила изменить планы и посторониться, пропуская ее в номер. Девушка прошла внутрь, с любопытством осматриваясь. Богдан оценил вид сзади и нашел его интересным.
Остановившись, гостья обернулась. Призывный блеск глаз уверенной в своей привлекательности женщины не оставил равнодушным. Тщательный макияж, алые губы, облегающее платье. Свой плащ она сняла заранее и держала на сгибе руки.
— Вот документы, что вы просили, — протянула папку, но Богдан не пошевелился. Голос у незнакомки был приятный, грудной. — Если нужно, я могу задержаться и… помочь.
Взгляд Богдана медленно пропутешествовал сверху вниз и обратно, оценивая красоту линий.
— Помоги, — решил он принять присланный подарок и потянул за концы мягкий пояс халата.
Движение плеч — халат упал к ногам. Как всегда, позабавил жадный взгляд, которым она изучала его тело. Женщины часто восторгались атлетическим сложением Богдана, кубиками пресса и рельефными мускулами.
Гостья отбросила плащ и папку с документами, из которой на пол просыпались листы.
Внутренне Ковальский поморщился, но не стал делать замечание, глядя в лицо незнакомке. Ничего, потом она все соберет. Он научит ее уважительному отношению к бумагам.
— Меня зовут Жанна, — сообщила гостья, подойдя вплотную.
Да какая разница! Он коснулся ее лица, провел пальцами по подбородку, слегка отстранился, не дав себя поцеловать. Только следов яркой помады на своих губах не хватало! Надавил девушке на плечо, заставил опуститься на колени.
