— У каждой семьи есть свои традиции и ритуалы. Но они все равно не могут быть выше мировых законов.
— То есть, если я сейчас попытаюсь увести Ирен, ты поступишь по закону? Или набьешь мне морду? Чисто по-человечески.
— А ты понимаешь только язык силы? Или все же можешь рассуждать цивилизованно?
Хан кашлянул, намекая Богдану, чтобы он не перегибал и перестал провоцировать. Нервы у офицера Рейна были железные, но эта обманчивая мягкость в словах говорила о том, что перед ними тоже хищник, который пока только предупреждает, но готов защищать свою территорию. Вот только Богдан считал сестру своей и готов был принять вызов. Атмосфера за столом накалилась.
Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не телефонный звонок.
— Уважаю я технические блага, — не выдержал Хан, наблюдая, как Богдан отвечает на звонок, — вмешиваются в самое подходящее время.
— Отец подъезжает к отелю, — известил всех Ковальский, с удовольствием наблюдая, как каменеют лица присутствующих.
— И вот теперь хана может наступить всем, — вырвалось у Зегерса.
— Ты можешь перестать ерничать?
Тот развел руками:
— Прости, это сильнее меня. Тем более все уже произошло. Нам остается расслабиться и получать удовольствие. Ирен, не падай в обморок.
— И не думаю.
Вопреки словам, она и правда выглядела зеленоватой от волнения, но вроде держалась. Богдан видел, как сестра намертво вцепилась пальцами в руку Берта. Бросив на парочку последний взгляд, он пошел встречать отца.
Ковальский-старший появился с большим количеством охраны и Марком Ондельсоном, одним из уважаемых нотариусов Ордена. В груди Богдана екнуло. Он не задумываясь отдал бы миллион долларов, чтобы узнать, что замыслил отец.
Судьба женщин, нарушивших принятые меры поведения, была печальна. Многих ссылали в монастырь. Раньше Богдан как-то не задумывался, что это варварство, хотя в их среде такое наказание считалось мягким — некоторые ослушницы заканчивали жизнь под действием препаратов в психиатрических клиниках или с ними происходили несчастные случаи, вплоть до самоубийства.
Богдан любил сестру несмотря ни на что, а с такими перспективами даже этот Берт казался лучшим вариантом. Впрочем, он вроде мужик ничего. Но если все утрясется, он непременно проведет с ним спарринг — желание надавать по шее и подправить полицейскому лицо никуда не делось.
— Как долетели? — спросил Богдан после короткого приветствия. Отец держался, но выглядел неважно и постарел на несколько лет. И сыну не понравился мрачный огонь, тлеющий в глазах Вацлава.
— Стар я уже для долгих перелетов, — ответил Ондельсон.
Его слова относились не к состоянию здоровья. Богдан знал, что у того молодая любовница, которую он довольно часто навещает. Нотариус скорее завуалированно выказал свое отношение к причине приезда.
— Если я вам пока не нужен, поднимусь в номер, — сказал он и оставил их вдвоем.
Вацлав проводил его взглядом и, лишь когда тот удалился на достаточное расстояние, посмотрел на Богдана.
— Где она?
— Здесь. Давай поднимемся ко мне, нам нужно поговорить.
— Лучше приведи ее в мой номер, — отвернулся отец, и Богдан понял, что тот винит его в случившемся.
— Прежде выслушай меня.
— Если бы я вас не слушал, Ирен давно была бы замужем! Жаль, что я отдал ее тому, кто не оценил и не сберег.
— Как долго она была бы замужем? — скрипнул зубами Богдан. — У нее твой характер: она всегда поступает так, как считает нужным, не обращая внимания на последствия. При всем уважении к тебе ни один мужчина не стал бы терпеть ее капризы, и однажды нас уведомили бы о несчастном случае с ней.
Отец прожег его взглядом, но Богдана было этим не испугать. Если не хочет говорить приватно, значит, выслушает здесь. Он продолжил так же тихо, но с нажимом:
— Ирен с мужем и Ханом ждут нас в ресторане. Она счастлива, а ее супруг готов с нее пылинки сдувать. Как выяснилось, они познакомились давно, когда мы лет десять назад на каникулах летали кататься на сноубордах. Мимолетная встреча, но помнили друг о друге все эти годы, и судьба столкнула их вновь. Ради нее он уходит из полиции и станет у руля семейного бизнеса. Досье на них ты читал. Его родители уже едут сюда.
Отец молчал и нечитаемым взглядом смотрел на него.
— Забрать по-тихому Ирен не получится, — на всякий случай предупредил Богдан. — Ты же любишь ее. Дай ей быть счастливой.
Несколько долгих мгновений отец молчал. Ни один мускул не дрогнул на его застывшем лице.
— Жди меня здесь, — приказал он и отвернулся.
Богдану ничего не оставалось, как исполнить требуемое, хотя в душе претило подчиняться. Он уже давно не мальчик! Такое отношение отца выводило из себя, но никто не догадался бы об этом по его бесстрастному и чуть скучающему выражению лица. Что-что, а скрывать свои эмоции младший Ковальский умел.
Ждать пришлось долго, что еще больше взбесило. Богдан ненавидел терять контроль над ситуацией, а от отца всего можно было ожидать. Для себя решил, что сестру в обиду не даст. При надобности можно проникнуть и сквозь стены монастыря, и в закрытую больницу, а новые документы он ей сделает.
Принятое решение позволило спокойно дождаться возвращения Вацлава и больше не лезть к тому с вопросами. В ресторан отеля они отправились в полном молчании, каждый в своих мыслях.
Столик был на четверых, и при их приближении Хан встал, освобождая место. Вацлав на него даже не посмотрел, скользнув взглядом по Ирен и уделив все свое внимание поднявшемуся Берту. Тот представился, но руки не протянул. Правильно, ее бы все равно не пожали.
Богдан оценил, как Берт выдержал колючий, изучающий взгляд отца невесты.
— Ирен, ты отправляешься домой, — Вацлав перевел взгляд на дочь.
Та испуганно пискнула, и Берт не стал молчать, придвинувшись к ней и положив руку на плечо:
— Конечно, мы посетим вас, но немного позже. Мои родные хотят познакомиться с моей женой. У нас столько родственников, что понадобится время, чтобы известить и собрать всех.
— Ирен, — повторил Вацлав, игнорируя сказанное.
— Я теперь замужем, папа, и слушаюсь мужа, — сестра нашла в себе силы возразить отцу, напомнив о правилах в их круге.
— Если ты не вернешься — двери моего дома закроются для тебя навсегда.
— Решения, принятые сгоряча, не всегда самые верные, — заметил Берт, крепче прижимая к себе Ирен.
— Я рад, что вы понимаете, насколько ошибочен ваш поспешный брак, — Вацлав бросил хищный взгляд на полицейского.
— О какой поспешности речь? — притворно удивился Берт. — Я и так достаточно долго ждал, пока девушка, давно запавшая мне в сердце, повзрослеет.
