– А поновее ничего нет? – поинтересовался я. – Уже второй за день мне грозится ноги прострелить.
– Могу причиндалы снести, ты ж только скажи, – скучно сказал автоматчик.
– Ты бы не бесил его, парень, – сказал добродушный «борг», вылезая из люка. – Этот отстрелит, причем запросто. Лучше умри спокойно, без мучений.
И принялся вытаскивать веревку с петлей на площадку.
Но я на нее не смотрел. Неинтересно. Гораздо любопытнее было разглядывать тех, кто сидел на трибунах.
Красно-черные. Повыше те, на чьих погонах были вышиты крупные звезды, пониже – как и положено, чины поскромнее. И так до самого низа. Интересно, какой им кайф смотреть на казнь? Ну упало тело сверху, ну оторвалась башка, ну забрызгала всё вокруг кровищей. Больше ничего интересного не будет, можно расходиться. Или они потом над трупом дополнительно глумятся, как в Средневековье? Кожу снимают, кости ломают, расчленяют тело. Ну а чего, с «боргов» станется. В Зоне с развлечениями туго, вот и веселятся на свой лад.
Кстати, одно лицо среди тех «боргов», кто сидел на самом верху левой трибуны, мне показалось знакомым. Я пригляделся. Ну конечно. Я знал этого коротко стриженного человека с совершенно невыразительным лицом…
– Ну что, сталкер, снимай капюшон свой, – сказал добродушный «борг», подходя ко мне с петлей в руках. – Сейчас петельку накину, а дальше лучше сам шагни вниз. А то Хмурый в тебя стрелять начнет, по куску пулями мясо отрывая. Он в этом деле большой мастер. В иных по три магазина всаживает, пока те не прыгнут. Тебе это надо?
Я снял капюшон и подставил лицо сырому, промозглому ветру. Своё лицо. Не чужое. Как я это понял? По ощущениям. Не было больше на лице чужой кожаной маски. Словно большой невидимый пластырь с него сняли… На нос, щеки, губы потекли капли дождя. Тяжелые. Соленые. Размывающие кровавую корку, стянувшую кожу.
– Ишь ты, – удивился «борг», на мгновение забыв про свою петлю. – Вроде другого в камеру бросали, не?
Его напарник, который залез на вышку следом, пожал плечами.
– А я помню, что ли? Судя по камуфле, вроде этот. Хотя морда у него какая-то другая. Предыдущая посмазливей была. Я еще про себя отметил, что бабам такие рыла нравятся. Может, это я ему харю так берцами изуродовал, что она форму поменяла?
– Ладно, пофигу теперь-то, – сказал добродушный, накидывая мне на шею петлю.
Она была скользкой и холодной, похожей по ощущениям на змею. И я, похоже, понимал причину ее омерзительной осклизлости. Думаю, когда человека сталкивают с помоста, там, внизу, при смертоносном рывке синтетические нити сдирают слой кожного сала с шеи казнимого. Этот жир забивается между нитями, образуя со временем сальную пленку, полностью покрывающую петлю. Потому небось, когда она шею рассекает, на веревке кровь не задерживается, скатывается по жиру…
– Ты как, последнее слово говорить станешь или не будем тянуть сталкерокота за хвост? – прервал мои раздумья добродушный «борг». Надо же, всегда так. Меня вешать собираются, а в голову всякая чушь лезет.
– Потянем маленько, – хмыкнул я. И, возвысив голос так, чтобы меня было слышно на трибунах, крикнул: – Эй, Грачев! Ты случайно мне долг вернуть не хочешь? А то я слышал, что в «Борге» их всегда отдают.
Человек с генеральскими звездами на погонах повернул голову в мою сторону. Похоже, кровавые шоу его не интересовали. Просто присутствовал потому, что так надо. Они в «Борге» типа одна большая семья и всё такое, поэтому если даже ты и главарь группировки, от общественного мероприятия типа казни преступника отвертеться не получится.
Генерал прищурился – и я разглядел в его безразличных глазах искру узнавания.
– Снайпер? Ты?
Ага. Значит, моё лицо точно стало прежним. Иначе вряд ли меня узнал бы главарь группировки «Борг», которого я как-то однажды спас в подземельях Саркофага.
Ответа не требовалось. Поэтому я просто стоял, закрыв глаза и подставив лицо дождю. И ждал, что будет дальше. Я знал, что сейчас мои палачи недоуменно переглядываются, а генерал Грачев что-то говорит своим доверенным полковникам, сидящим рядом с ним. Понятное дело, в непростую ситуацию я загнал вожака «боргов». С одной стороны, у него передо мной стопроцентный Долг Жизни. С другой – я убил его людей. Интересно, какое решение он сейчас примет?
– Слушайте все! – наконец раздалось с трибуны. Голос у Грачева был воистину командирский. Зычный, словно рёв головорука, никакого микрофона не надо.
– Однажды этот сталкер спас меня, – продолжил генерал. – И все знают, что в «Борге» долги отдают. Но в тот день я предупредил его, что если он снова перейдет нам дорогу, то лучше ему не попадаться мне на пути. Так вот. Я своей волей отменяю позорную казнь и дарю жизнь этому сталкеру, тем самым возвращая долг.
Возмущенный гул прокатился по трибунам, но Грачев возвысил голос – и недовольные как-то потихоньку заткнулись. Так как он говорил то, что от него хотели услышать.
– Но все мы знаем, что этой ночью он убил двоих и тяжело ранил одного нашего товарища по оружию. Найдутся те, кто захочет получить Долг Смерти с этого сталкера?
Две трибуны буквально взорвались ревом. Хотели все. Дай им волю, разорвали бы меня на части. И, возможно, сожрали – в последнее время на зараженных землях модно хомячить братьев по разуму. Я даже глаза открыл посмотреть, как ревет это стадо, которым столь умело манипулировал генерал.
Однако когда Грачев поднял руку, все тут же успокоились, и над стадионом повисла мертвая тишина. Ничего не скажешь, велик авторитет у предводителя «боргов». Интересно, что же он придумал? Публичное разрезание меня на мелкие кусочки, чтоб никому не было обидно и каждому на память досталось по кровавому сувениру? А то, что останется, пусть живет, пока не сдохнет? Помнится, в Китае так развлекались чуть больше ста лет назад. Жизнь подарена, а уж какой она будет – на всё воля Зоны.
Но я ошибся.
– Пусть долг со сталкера получат Бизон и Капсюль, которые были лучшими друзьями погибших! – проревел генерал. – И да свершится правосудие на этой арене!
– Спасибо, командир!
Два радостных голоса слились в один, после чего с трибуны на стадион, слегка прихрамывая, вылез габаритный красно-черный. По ходу, тот самый, которому я в камере по колоколам зарядил. Надо же, быстро в себя пришел после такого удара.
А второе «спасибо, командир!» прозвучало у меня за спиной. После чего на арену скатился один из моих конвоиров. Ага, теперь понятно. Оба они лепшие кореша тех, кого я завалил. Потому, наверно, и лупили меня столь яростно.
– Ох, не повезло тебе, парень, – сказал добродушный «борг», снимая веревку с моей шеи. – В петле бы ты быстро умер, а эти тебе легкой смерти не дадут. Видел я, как они на арене людей убивали. Страх, да и только!
Но мне были неинтересны ужастики про жестоких и непобедимых убийц. Я думал о том, что, наверно, всё-таки зря я Грачева спас тогда. По ходу, драться мне придется одному против двоих хорошо тренированных «боргов». А в организме, помимо того, что все суставы ныли и мышцы болели, ощущалась противная слабость. Это как с крепкого бодуна против двоих спортсменов-рукопашников выходить. Было б удивительно, если бы без слабости обошлось, когда я и личное время ускорял, и феерических трендюлей огребал, и тело перестраивал при помощи чуждой энергии «фотошопа». Поэтому объективно сейчас Грачев мне только форму казни поменял, суть осталась прежней.
