Короче, ощущал я себя эдакой мухой, попавшей под струю краски и сейчас аккуратно ступающей по дерьму, чтобы случайно не запачкать белоснежные крылья. Неприятное ощущение. Не потому, что привык я бродить по Зоне как бомж, грязный, небритый и вонючий, – тут все такие, и здесь это норма, так как незараженная вода и лезвия для станка стоят как чугунный мост. А потому, что уж больно заметный я стал. Муха должна быть тёмненькой, сливаться с дерьмом, тогда гораздо меньше вероятность, что ее склюют те, кто питается насекомыми.
Думал-думал я и надумал на свою голову. В Зоне как нигде ощущается, что мысли материальны, поэтому тут подумал – всё равно что накликал. «Думать вредно» – это сто процентов говорят в народе про чернобыльские зараженные территории, где только мелькнула в голове мысль про то, что быть беде, – и вот она, нарисовалась во всей красе, нацелив тебе в брюхо полдюжины стволов.
Они вышли из-за развалин какого-то кирпичного сарая, притулившихся метрах в тридцати от дороги. Шесть нормальных сталкеров в застиранных, но всё равно уже грязных комбезах. В руках – автоматы, с деревянных прикладов которых давно облезла заводская краска. Похожие друг на друга, словно патроны в магазине. Мелкокалиберные. Но всё равно опасные для жизни.
– Опа-на, пацаны, гля, какой хабар сам к нам в руки пришел! – с наигранной радостью сказал один, прыщавый, словно огурец. – Слышь, пешеход! Теперь твоё погоняло Хабар, усвоил?
Ну понятно. Нарвался. Романтики с большой дороги. Те, кому надоело шастать по Зоне в поисках артефактов, которые не каждому даются в руки. Так, конечно, заработать намного проще. А не выстрелили они потому, что заценили новую снарягу, которую не хотят дырявить и пачкать кровью. Поэтому сейчас сначала будет беседа «по-хорошему». А потом, когда жертва отдаст всё, включая исподнее, процентах в девяноста девяти – по-плохому. Правильно, зачем оставлять в живых потенциального мстителя? Проще ткнуть ножом в горло, а за ночь мутанты от трупа даже костей не оставят.
Все шесть стволов смотрели мне в лицо. Их хозяева ждали ответа. Если «клиент» дернется, не приняв правил игры, бандиты плюнут на то, что потом придется отстирывать от крови новую камуфлу, и предпочтут не рисковать.
Я – принял.
– Усвоил, – сказал я. – И что дальше?
– Дальше автомат положи на землю, нож свой – туда же, – миролюбиво сказал прыщавый. – Потом встань на колени и веточки свои на затылке сцепи. Остальное мы сами сделаем. Если будешь себя нормально вести, даже дадим старый, штопаный, но еще приличный шмот и «макарова» впридачу. Вполне для того, чтобы снова подняться. Мы ж нормальные люди, с понятием, не беспредельщики какие-нибудь. Ну, чего скажешь?
– Будь по-вашему, – вздохнул я, кладя оружие на землю. Потом неуклюже опустился на колени и положил руки на затылок.
Прыщавый рассмеялся, за ним облегченно заржала вся банда, хором опуская стволы. Ну логично же. Куда денется безоружный придурок с Большой земли, возомнивший себя крутым сталкером, вложивший серьезные деньги в «нулевую» снарягу и полезший в Зону на поиски приключений. Уверен, именно такой зеленой «отмычкой» сейчас казался я банде хохочущих кидал. Сейчас они наверняка чувствовали себя матерыми ветеранами зараженных земель по сравнению с придурком, стоящим на коленях. Над которым можно безопасно поглумиться, прежде чем ограбить, раздеть и убить.
– И куда ж ты полез, лошара, со своей холёной мордой? – почти ласково сказал прыщавый, подходя ко мне. – Сидел бы себе в своем коттедже, попивал виски, омаров жрал. А сейчас вот приходится перед нормальными людьми на коленочках ползать. Вот она, справедливость Зоны, которая всё ставит на свои места!
Он говорил, приближаясь ко мне, и по его глазам я видел, что он сейчас примеривается, как бы половчее вломить с ноги по моей журнальной физиономии. Два шага ему оставалось до того, чтоб свое желание осуществить. А я ждал, пока его фигура закроет мою от глаз его товарищей.
Один шаг…
Пора.
Прыщавый занес было ногу, чтоб от души, как по футбольному мячу отвесить пинчища по намеченной цели…
Но вдруг поскользнулся на раскисшей грязи и со всего маху рухнул на спину. Во всяком случае, так показалось его товарищам, которые, затаив дыхание, ждали бесплатного развлечения.
Но не дождались. Потому что как только прыщавый заслонил меня собой от их взглядов, я нащупал пальцами рукоять стреляющего ножа, который пристроил на спине под воротником, резко выдернул его и нажал на спуск.
Звук от выстрела из НРС-2 практически бесшумен, сравним со звуком хорошей пощечины. Потому расслабившиеся бандиты лишь заржали над неловким товарищем, который, раскинув руки, шлепнулся в грязь. Но быстро заткнулись, увидев, что стало с его лицом.
Пуля патрона СП-4 представляет собой тупорылый стальной цилиндр, который, врезаясь в кость, не пробивает ее, как обычная коническая пуля, а проламывает. Я попал прыщавому в лоб, чуть выше бровей, отчего лицо бандита мгновенно превратилось в маску из фильма ужасов. Кровища, осколки костей торчат из вытекающих глаз, мозговое вещество, словно белая каша, из ноздри вылезло…
Были б на месте бандюков прожженные вояки Зоны, не раз видевшие подобное, типа тех же «борговцев» или «вольных», через долю секунды валялся бы я на дороге, нашпигованный свинцом, словно пельмень фаршем. У нормальных бойцов на такое реакция одна – вскидывай автомат и стреляй в потенциальную опасность, даже если не уверен, что это она.
Но передо мной была местная гопота из деревень Закордонья, промышляющая в Зоне грабежом сталкеров-одиночек. Которая от неожиданности подвисла, пялясь на развороченное лицо вожака и подарив мне драгоценную секунду. Коей вполне достаточно для того, чтобы, не вставая с коленей, рухнуть в грязь, схватить свой автомат и одной длинной очередью перечеркнуть пятерых бандитов.
На расстоянии в десять метров «Вал» – страшное оружие, полностью оправдывающее свое название. Пять ростовых фигур дружно попадали, похоже, даже не поняв толком, что произошло. Лох, стоящий на коленях, шлепнулся на брюхо – и вдруг во всем твоем теле обнаружилась приятная слабость… И вот уже ничего не нужно тебе в этом мире, который стремительно становится каким-то размытым, тусклым и ненастоящим. А после, меньше чем через мгновение – тьма. Вечная…
Я встал на ноги и негромко матернулся. Новая снаряга была вся в грязище и даже кое-где местами в крови и мозгах прыщавого, которые щедро плеснули во все стороны из его развороченной башки. Впрочем, продуманная ткань не впитывала влагу, поэтому я лишь пристегнул «Бритву» обратно к поясу, подошел к ближайшему трупу и, откромсав ножом от его одежды приличный кусок материи, тщательно обтер им свою камуфлу, снарягу и оружие.
Ну, вроде всё, можно идти.
И тут меня словно в спину что-то толкнуло!
Я понимал, что не успеваю перевести автомат из положения за спиной в боевое. Поэтому выхватил пистолет ПСС из потайной кобуры и, резко разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, в конечной точке того разворота вышел в положение для стрельбы с колена.
