На сей раз прибыли мы достаточно буднично. Оказались в воздухе, но низко, сантиметрах в пятнадцати-двадцати над землей… Без какой-либо опоры. Потягаться с ржавой развалюхой по части борьбы с гравитацией нам с отцом не удалось, подошвы тут же ударились о землю. Приехали.
Оглянулись – никаких намеков на выход из портала, вообще ничего приметного. Отмечал место нашего появления только пятачок утрамбованной и лишенной растительности почвы, вокруг которого росла мутировавшая трава. Не мы первые выпали здесь из воздуха, но портал явно не коммерческий, нет здесь ничего, свидетельствующего об отправке или приемке грузов.
Место прибытия я узнал. Даже дважды. Трудно за какую-то минуту опознать одно и то же место два раза, но у меня получилось.
Потому что я побывал здесь тоже дважды, один раз наяву, другой раз в сновидении.
Место называлось Юсуповский сад.
Давно, когда еще не было питерской Зоны, а я челноком мотался между двумя российскими столицами, забрел сюда, привлеченный большим пятном зелени среди камня и асфальта исторического центра… Сад был приличных размеров, около десятка гектаров, и примерно треть этой площади занимало живописное озеро с островами.
Тот мой визит стал заурядным и ничем не примечательным: посидел на скамейке, посмотрел, как мамаши с колясками выгуливают малышню, как детишки постарше кормят булкой уток, закурил сигариллу, врезал по уху зануде-общественнику, трындевшему, что курить здесь нельзя, оторвался от полицейского патруля, свистевшего в спину… (Да, да, Питер Пэн в свои семнадцать был личностью по уши отмороженной и часто становился главным персонажем полицейских протоколов, если успевали догнать.)
Много лет спустя, уже в разгар эпопеи с поиском похищенных близняшек, Юсуповский сад мне приснился. Но я его не опознал, решил, что декорациями сновидения служит лондонский Кенсингтонский сад – отчего бы и нет, самый подходящий сон для Питера Пэна. Да и мудрено было узнать, сад в том сне изменился разительно: исчезли скамейки, урны, клумбы и спортивная площадка. Исчезли мамаши с колясками и зануды-общественники. Куда-то подевались прилегавшие здания. Зато появилось кое-что новое: к северу от озера ровный наяву рельеф изменился, вспучился холмом изрядных размеров.
В том сне я гулял в саду не в одиночестве – в компании упыря по прозвищу Плащ. И он пригласил меня посетить островок посреди озера, где над кронами деревьев поднимались шатровые крыши каких-то строений.
До острова я не добрался – вконец разругался с Плащом и проснулся.
* * *
– Юсуповский сад, – говорю я уверенно.
– Он самый, – подтверждает отец.
Дело происходит сейчас и наяву, однако кажется, что я вновь угодил в сновидение… По совету Горгоны крепко зажмурился на ленте транспортера, да и уснул невзначай.
Потому что сад выглядит совершенно неуместно для питерской Зоны. Зеленая трава, зеленые деревья, а вовсе не та мутировавшая растительность, что заполонила город после Прорыва.
Мы стоим на границе зеленого оазиса, и за спинами у нас привычный зонный пейзаж. Пузырятся поля «серой слизи», из окон Железнодорожного музея свисают языки «синего студня». А впереди зеленеет травка, цветут цветочки, птички щебечут… И это не фигура речи – из крон деревьев доносится реальный птичий щебет.
Птицы. В питерской Зоне. Ущипните меня кто-нибудь, а?
Вопрос, отчего это место назвали Раем, можно не задавать… Ответ очевиден. Но вообще-то мы сюда явились не прохлаждаться в райских кущах.
– Видишь что-то похожее на обитель? – спрашиваю отца, он уже приник к биноклю.
– Вижу… взгляни сам. – Протягивает мне бинокль. – Левее, левее… Разрыв деревьев, остров на озере… Видишь крыши?
– Думаешь, она, обитель?
– Сто пудов она… Я же в шушарской бывал, там крыши такие же, типовой проект.
Соображаю, что и мне эти шатровые крыши в псевдостаринном стиле знакомы… Ну, точно, именно их я видел во сне, когда отчего-то посчитал сад Кенсингтонским… Так я опознал это место во второй раз.
– Пойдем? – Киваю на остров. – Что мнемся у входа, как не родные…
– Давай я сам с ними разговор заведу? – предлагает отец на ходу. – Имею опыт общения с сектантской братией…
– Тогда уж с сестрией.
– А есть такое слово?
– Какая разни… Й-о-ох-х… что за…
Следующим шагом я должен был пересечь границу, опустить подошву на зеленую траву… Не пересек и не опустил. Врезался ногой в незримую преграду.
Короткое исследование убеждает, что перед нами стена – невидимая и непреодолимая. Тянется ровненько по границе Зоны и Рая. Могли бы сразу задуматься: отчего вся окружающая аномальная пакость не наползает, не захватывает зеленый оазис?
– Слышал я о чем-то похожем, – говорит отец. – Якобы изрядный кусок Петровского острова окружен таким же примерно куполом… Сам-то я не бывал, не видел…
– А я видел. Вернее, не видел, его не увидишь. Но врезался башкой так, что искры из глаз полетели.
– На Петровском?
– Да нет же, на Апрашке… Во время неудавшегося обмена и разговора с Плащом, я ведь тебе рассказывал.
– Извини, упустил тот момент. Столько информации свалилось разом… Значит, ты знаешь, как сквозь это проходить?
– В тот раз купол исчез сам собой… Но здешний едва ли исчезнет. Пойдем поищем ворота.
– Думаешь, они есть?
– Не знаю… Но ты можешь предложить другие варианты?
Других вариантов у отца нет, и мы движемся вдоль прозрачной стены – медленно, ощупывая ее в поисках прохода. Далеко не уходим, промежуток между Раем и «серой слизью» становится все меньше и совсем исчезает.
Возвращаемся, начинаем разведку в другом направлении. Здесь местность вдоль границы проходимая, мы без помех исследуем преграду на большом протяжении – вот и весь прибыток.
Прохода внутрь нет. Чего-нибудь, способного сойти за звонок или домофон, нет тоже. Здесь не ждут визитеров.
В конце концов, утомившись от бесплодного ощупывания барьера, я бросаю рюкзак на землю, опускаю на него автомат, присаживаюсь рядом. Хватит работать руками и ногами, пора включать голову.
Один неприятный факт я уже осознал: если нас не впустят, то рано или поздно мы прикончим все припасы и банально загнемся от голода… Юсуповский сад граничит с правым берегом Фонтанки, и считаются эти места абсолютно непроходимыми. Даже не просто считаются – отсюда реально никто и никогда не возвращался, не приносил весть об удивительном зеленом оазисе. Сталкерских троп вокруг много – самый центр города как-никак, – но все проходят стороной. Значит, и нам отсюда дороги не найти.
Нет, не так… Нам двоим не найти. Потому что я видел (не глазами, а временно обострившимся стараниями Шляпника аномальным «зрением»), как шли мои малышки как раз по правому берегу Фонтанки, шли самыми гиблыми и непроходимыми местами… Теперь-то я понимаю, куда они направлялись. Сюда, в Юсуповский сад.
