Я сделал знак Аделине.
Огненная стрела с пылающим оперением взлетела по неимоверно высокой дуге и начала отвесно падать на город мертвых сердец. Я стронул с места коня и сделал знак остальным, не дожидаясь результата выстрела… Наверное, надо было заодно выжечь и новостройки вместе с обитателями. Но я не стал. Все-таки они не пошли туда, на площадь к собору, не участвовали в мракобесном действе… Пусть получат свой шанс.
* * *
Вот мы и на месте…
Города, куда мы стремились, нет.
На его месте громоздится высоченный конус вулкана, слепленный из всего: из почвы, домов, деревьев, останков жителей.
Причем почва содрана на площади куда большей, чем занимал город, – мы вчетвером стоим в двух или трех километрах от городской черты, и стоим на голом камне.
Несмотря на свою эклектичную природу, вулкан не бутафорский, действующий. Вершина окутана дымом и пламенем, с одного склона сползают тягучие языки лавы.
С неба светит луна – огромная, размер ее с хрустом крушит не только все каноны науки астрономии, но и банальному здравому смыслу достается на орехи. Не может ночное светило быть (вернее, выглядеть) таким большим, если не собирается в ближайшем будущем обрушиться на Землю. Какой-то оптический эффект – и цвет земного спутника подтверждает эту догадку: луна красная, как кровь.
Камень под ногами постоянно содрогается. Но это не Балтийский щит вспомнил свою тектонически-активную юность. Это в море, напротив нас, резвится и играет Зверь. Он-то и есть та проблема, что мы посланы решить, все остальные здешние мерзкие чудеса лишь побочные следствия… Уверен, что город рыбоглазых – тоже работа Зверя, и на кострах у собора приносили жертвы ему.
Итак, Зверь… Как бы его описать понагляднее…
В Крыму есть гора Аю-Даг, в переводе Медведь-гора. Она и впрямь напоминает косолапого исполинских размеров, прилегшего на берегу мордой к воде, да и уснувшего невзначай, и окаменевшего, и обросшего лесом.
Так вот, если того мишку пробудить от спячки, покормить месяц-другой анаболиками и стероидами в целях наращивания мышечной массы, получится нечто вроде Зверя, но лишь в том, что касается размеров и силы. Внешне он не похож ни на представителя семейства медвежьих, ни на какое-то еще живущее или жившее на нашем шарике существо. Достаточно сказать, что голов у него ни много ни мало – семь, и торчат они во все стороны: очень удобно для круговой обороны, с тыла не подберешься.
Правда, только что голов чуть не стало шесть. Но именно что «чуть»: Аделина ударила самой страшной из своих стрел, невидимой, а мы, все трое, добавили к удару все, что смогли…
Достигли кое-какого успеха – огромная рана расколола одну голову почти пополам, а хоровой вопль остальных шести едва не заставил небо рухнуть на землю.
Казалось, дело пойдет на лад: передохнем, оклемаемся, повторим операцию еще раз, и еще, и еще, пока не ощиплем до конца этот цветик-семицветик.
Но так лишь казалось…
В результате мы сейчас стоим, как три выжатых лимона, а голова стремительно восстанавливает целостность.
Чем питается Зверь, мне не понять… В энергетическом смысле питается, разумеется, – всей живности, что уцелела в прилегающей акватории Балтийского моря, ему на один зубок одной головы.
Что Зверь порожден не нашим миром, понятно. Но энергетических каналов, связывающих его с родными пенатами, я нащупать не могу… Возможно, их и нет, каналов, и семиглавое чудо-юдо таскает в себе автономный источник невиданной мощности. Второй вариант хуже (не получится перекрыть внешнюю подпитку и дождаться, когда чудище само издохнет), но, похоже, именно с ним мы имеем дело.
– Силы двенадцати тоже не хватит, – говорит Мария. – Слишком живуч, слишком велик. Нужна сила Учителя.
И они с Даниилом уставились на меня. Возможно, Аделина тоже уставилась, но она находится на своей привычной позиции, вне поля моего зрения.
Нет уж, ребята, это без меня, сами-сами… Я отрекся от ученичества, и снял плащ ученика, и… в общем, пусть Даниил пробует, у него есть опыт в укрощении всяких разных зверушек. А я помогу чем смогу.
Примерно так я излагаю свое жизненное кредо применительно к ситуации.
– Не дури, Петр, – говорит Мария. – Нам не вместить и малой части той силы Учителя, что можешь принять ты. К тому же…
В какой-то момент я перестаю ее слышать. Потому что внезапно осознаю странный факт: Даниил ни разу ко мне не обратился с того самого момента, как заметил с груды обломков труп самоубийцы и позвал меня.
Ни слова не сказал, и не только в мой адрес, – вообще. Мерцал, вздыхал, слезоточил, но ничегошеньки не произнес…
И что бы это значило?
– Петр, ты слышишь меня? – дергает за рукав Мария.
– Слышу, слышу… О чем ты говорила?
– Я говорила, что Зверь сейчас на пару километров ближе к нам, чем изначально. Он движется на берег, Петр. И нам с Даниилом его не остановить – прихлопнет, как двух мух.
– Ну уж… Не преувеличивай… Прихлопнуть двух посланников разом… чересчур даже для такого переростка.
– Прихлопнет. И ты это знаешь.
– Ладно… Уболтала. Ты, Марианна, и мертвого уболтаешь.
* * *
Со стороны, наверное, казалось, что я лишился конечности, – вытянутая вперед правая рука чуть ниже локтя заканчивалась ровным срезом. При этом канувшая конечность сохранила способность к тактильным ощущениям: я почувствовал, как ладони на миг коснулись Его пальцы.
Затем рука моя чудесным образом отросла, восстановилась, да еще с прибытком: на ладони поблескивала фиолетовая с металлическим отливом капсула размером примерно с оливку.
В качестве службы быстрой доставки сработал не портал – узенький подпространственный туннель, норка или щелка в пространстве, позволяющая только просунуть руку и взять что-то небольшое.
Инструкции я выполнил в точности: проглотил капсулу, запить было нечем, но она легко проскочила по пищеводу. Затем я встал лицом к востоку, вытянул руки вперед.
За спиной бесновался и ревел Зверь. Красная луна грозила вот-вот свалиться на наши макушки. От вулкана отчетливо тянуло серой. Какое-то время, показавшееся бесконечным, со мной ничего не происходило. Затем я ощутил натуральный Ниагарский водопад энергии, вливавшийся в меня.
* * *
В какой-то момент понимаю: сейчас не выдержу, лопну, взорвусь, человеческая оболочка не способна вместить такие невообразимые объемы энергии.
Осознаю этот факт – и начинаю расти, очень быстро увеличиваюсь по всем измерениям. Вскоре Зверь кажется уже не громадным – большим, опасным, но вполне посильным. А потом уже и не большим и не таким уж страшным… А спутники мои и их лошади теперь как букашки, как козявки где-то рядом с подошвой. Я очень боюсь раздавить их неосторожным движением – и аккуратно, приставными шажочками, отодвигаюсь в сторону.
