– Ну да… – с досадой протянула Зина. – А ты думала, мне сколько? Мне, между прочим, полтинник уже.
– Не может быть!
Надя так искренне изумилась, что Зина пустила еще одну слезу.
– А вот и может, – с гордостью произнесла она. – Это, конечно, заслуга пластического хирурга, но тем не менее…
– Зина, я не верю!
Зина смеялась и плакала одновременно, моргая слипшимися ресницами.
– Черт, сейчас отклеится… – Она потрогала пальцем веко. – Особый состав, но кто его знает…
– О чем ты?
– Ресницы-то у меня накладные! – улыбнулась Зина, показав ровные крупные зубы. – Я же, душа моя, совсем без волос. И на голове у меня ничего нет. Врачи, они хоть и гении, но еще не на все способные… Лиля разве об этом не говорила?
– Нет.
Зина всмотрелась Наде в лицо.
– Неужели правда – не говорила?
– Да нет же, нет!
– Лиля, золотце мое… – растроганно произнесла Зина. – Моя святая тайна, мой вересковый мед… Она – такая болтушка, но секрет мой все равно не выдала! Даже вам!
Зина вдруг медленно стащила с головы свой тюрбан.
Надя вздрогнула – на младенчески-розовой голове у Зины рос клочками короткий мягкий пух.
– Я счастливая, Надя! – серьезно произнесла она. – Вадик меня и такой любил, хотя я в тридцать лет волосы стала терять. Генетика! А Лилька мою тайну вам не выдала. Значит, дорога я ей все-таки.
Надя смотрела на Зину, не в силах ничего произнести. Без тюрбана Зина была похожа на какую-то птицу – то ли на грифа, то ли еще на кого…
– Вот что, Наденька, – решительно произнесла Зина, снова нахлобучив на себя свой головной убор. – Я свяжусь с Дитрихом Павловичем Вердиным, он Альбину и без денег защитит. А сейчас Лилечке позвоню. Хотя зачем звонить – я к ней поеду. Господи, а я, бесчувственная, сердилась на нее! Мне надо было утешить ее – еще тогда… Ведь только о себе думала!
Зина Трубецкая засобиралась, засуетилась.
– Да, Надя, отдать тебе дубинку эту, электрическую? – Зина полезла в свой ридикюль.
– Нет! – отшатнулась та.
– Почему? Зря…
Зина уехала.
Надя осталась одна. Она чувствовала себя потерянной, она все еще не могла поверить в то, что появилась надежда спасти Альбину.
«Как бы я хотела увидеть ее! – вдруг мелькнула мысль. – И поговорить. Наверное, она страдает без нас. Одна, в тюрьме… Переживает – из-за того, что совершила». Надя вспомнила Леона – его неловкую, растерянную улыбку, его прикосновения, его слова, и снова ее охватило безумное сожаление. Ну не должен, не должен он был так рано покинуть этот мир! И что только тогда на Альку нашло?..
«А что, если она не жалеет ни о чем? Мрачная и злая, может, хохочет сейчас надо мной там, на тюремной койке, и радуется, что убила Леона… А что, если я ее совсем не знаю? Всю жизнь думала, что Альбина – нежный кроткий ангел с огромными глазами, а на самом деле… – Наде стало совсем не по себе. – Вдруг на самом деле она – демон, снедаемый завистью, охваченный желанием подчинить себе все и всех… Демон, готовый сгореть в огне собственных страстей. И даже жизни своей не жалеющий!»
Зазвонил телефон.
– Алло, Надя, это я. Что делаешь? Ты обещала со мной встретиться!
– Сейчас не получится, Егор, – быстро ответила Надя. – Столько дел… Я тебе не могу все рассказать, да и времени это займет слишком много… Потом. Встретимся позже.
– На следующей неделе? – обрадовался Егор.
– Может быть…
– Надя, ты меня любишь?
– Отстань, Прохоров!
– Нет, ты скажи! Если ты скажешь, что не любишь, то я от тебя отстану!
– Не люблю.
Егор замолчал. Надя слышала его прерывистое дыхание. Кажется, он расстроился.
– Неправда, – вдруг сказал он. – Я тебе не верю. И вообще, я тоже соврал. Я от тебя никогда не отстану. Ты ведь знаешь, я однолюб…
* * *
Дитрих Вердин взялся за дело с энтузиазмом. Общался он в основном с Лилей. И под конец Зина Трубецкая, которая все и всегда знала, стала утверждать, что Дитрих Павлович влюбился и теперь готов ради прекрасных синих Лилиных глаз расшибиться в лепешку.
Он обещал, что Альбину оправдают. Возможно, ее даже освободят до суда, поскольку здоровье его подзащитной вызывает серьезные опасения.
Рая с Лилей ликовали, и Надя тоже пыталась радоваться с ними. Именно пыталась – потому что на самом деле никакой радости она не испытывала. Она не могла представить, что будет потом, когда Альбина окажется на свободе…
«О чем мы будем с ней говорить? Станем ли встречаться, как раньше? Нет, как раньше – уже невозможно… О, каким прекрасным было прошедшее лето – мы сидели на открытой веранде ресторана «Темные аллеи» с видом на парк и болтали. Я, Лиля, Рая и Альбина. Четыре лучшие подруги. Четыре грации – каждая в своем роде, одна дополняет другую! И все было хорошо… Мы придумали провести вместе каникулы. Дамские каникулы. Райка тогда еще любила своего Колесова, несмотря ни на что. Она жизни не представляла себе без него – ей в голову не могло прийти, что она полюбит другого и ей придется покинуть страну. Я еще не знала, что Лиля была любовницей моего мужа. Не знала я также, что любовницей она стала из-за Райкиных интриг. И еще я даже вообразить себе не могла, что у меня будет любовником Алькин муж. И на что способна сама Алька, кроткий ангел во плоти, если заставить ее ревновать… Мы сидели на веранде и смеялись, а впереди нас ждали измены, разочарования, смерть. И совсем немного любви…»
Зазвонил телефон, прервав невеселые Надины размышления.
– Шелестова, ты чего делаешь? – Голос Лили, взволнованный и тревожный. – А впрочем, неважно… Собирайся, я заеду за тобой через полчаса. Альке стало хуже.
– Как?!
– А вот так. Утром был консилиум – положение практически безнадежное. Дитрих хлопочет о том, чтобы перевести Альку в обычную клинику – ну, из тюрьмы то есть. Но, похоже, это не имеет смысла. Врачи говорят, что она не выдержит переезда. Ей осталось всего ничего. – Лиля напряженно замолчала.
– Не может быть… – растерянно прошептала Надя. – Говорили же, что, если сделать операцию…
– Раньше надо было думать об операции! – сухо возразила Лиля. – Сейчас уже поздно.
– Господи, бедная Алька…
– Да дура она набитая, наша Алька! – вдруг взорвалась Лиля. – И о чем она только думала!.. Довела, можно сказать, сама себя до ручки…
Лиля ругалась от бессильной досады.
– В общем так, Шелестова, через полчаса буду. Жди…
Лиля заехала за ней, и они помчались к тюрьме. Там их встретил Дитрих Вердин. Надя впервые увидела известного адвоката живьем, а не на экране телевизора – он оказался действительно обаяшкой, правда, довольно невысокого роста. Дитрих помог подругам выписать пропуска. Рая должна была подъехать позже.
