Обычная палата, практически ничем не напоминающая тюремную. Разве что вот решетки на окнах…
Альбина лежала бледная, с огромными тенями под глазами и тяжело, с усилием дышала. Что-то вроде улыбки пробежало по ее губам, когда она увидела перед собой Надю с Лилей. Пальцы ее беспокойно затрепетали поверх простыни, словно она хотела о чем-то спросить.
– Рая чуть позже будет, – поспешно сказала Лиля.
– Надя… – с усилием произнесла Альбина. – Подойди ближе…
– Что, Аля?
– Видишь… ты видишь, что ты со мной сделала? – Альбина пронзительно посмотрела на Надю – и той вдруг стало страшно. Это было оно, то самое, чего Надя больше всего боялась…
– Алечка, прости!
– Нет. Ты… На самом деле это ты преступница. Ты убила Леона, ты убила меня! Так и знай…
Надя отошла к окну. Там ничего не было видно, кроме клочка серого неба и высокой серой стены, поверху которой змеилась проволока. «Вот так. И зачем я здесь? Затем, чтобы услышать эти ужасные слова? И помнить о них всю жизнь?» Надя представила себе свое дальнейшее существование – с мыслями о собственной вине, с тяжеленным камнем на шее, который не сбросить, от которого не избавиться… Лучше уж и ей сразу умереть.
Лиля тем временем, склонившись над Алькой, о чем-то негромко говорила той. Она целовала Альбину, осторожно пожимала ей руки и все время бормотала – со стороны было похоже, будто она шепчет молитву или заклинание.
«Она добилась своего – она меня уничтожила. Я посмела любить Леона, и вот мне наказание – вечно тащить на себе груз вины. Алька умный человек, она прекрасно понимает, в какую почву брошено зерно. Хоть я и знаю, что не во мне было дело, да и не в Леоне (скорее, так распорядилась судьба, заставившая нас полюбить друг друга), это не имеет никакого значения. Она сказала, что я виновата, – значит, так оно и есть… Ну зачем, зачем я приехала сюда? Я сойду теперь с ума…»
– Пора. – В палату заглянул тюремный врач – мрачный молодой мужчина с бородой веником. – Больной надо отдохнуть.
Лиля, продолжавшая о чем-то лихорадочно шептать Альбине на ухо, вздрогнула.
– Еще минутку… Аля, пожалуйста, пожалуйста… сейчас или никогда! Ты сама знаешь – потом поправить что-либо будет невозможно!
«О чем это она? – равнодушно подумала Надя. – Впрочем, какая разница…»
– Наденька, подойди сюда, – вдруг позвала ее Лиля. – Алечка хочет тебе кое-что сказать.
Надя снова подошла к кровати. Альбина посмотрела на нее все так же пронзительно, с торжеством, но потом ресницы у нее задрожали.
– Надя… – тихо сказала она.
Лиля немедленно отодвинулась назад, уступая место Наде.
– Что, Аля? – Надя наклонилась к подушке, на которой лежала голова Альбины.
– Ты не бери в голову… Это я так, от злости… – с трудом дыша, продолжила Альбина. – Никого ты не убивала.
– Алечка, милая, прости!
– Погоди, не перебивай… Я не знаю, кто во всем виноват…
– Да никто не виноват, никто! Просто так получилось!
– Пусть так – неважно… Я о другом, я вот о чем… Я тебя люблю. Я вас всех люблю…
– Алька, я тебя тоже люблю!
– Нет, нет… Никто не любил меня так, как я этого хотела… Вот что обидно! Как бы я хотела, чтобы Леон… – Альбина замолчала, и слезы покатились у нее из глаз. – Чтобы Леон любил меня так же, как тебя. Но не получилось… Я вот все думаю – есть ли тот свет, есть ли бог… Простит меня бог, как ты думаешь?
– Конечно, Алька! Конечно, простит!
– А ты?
– И я… – Надя наклонилась и поцеловала ее во влажный теплый лоб.
* * *
В начале марта уезжала Рая.
Подруги собрались в последний раз вместе накануне ее отъезда в Надиной квартире.
Рая выглядела озабоченной и веселой, словно ее ждало впереди интересное приключение. Она ни о чем не жалела, она боялась только одного – забыть что-нибудь нужное…
– Славка с Вовкой так ничего и не поняли, – призналась Рая. – Бегают, носятся… Я им сказала – соберите чемоданы, а они в эти чемоданы стали мамины вещи запихивать. Ее шиньон, ее коллекцию половников… Еле отняла. Беда с этими мальчишками!
– Да, а как Светлана Петровна? – спохватилась Надя. – Она очень переживает?
– Переживает, конечно, – нахмурилась Рая. – Гюнтер и ее к себе звал, но она отказалась.
– Ты не беспокойся, Раечка, мы тут за ней будем приглядывать, – сказала Лиля.
– Господи, Лилька, я к твоей новой прическе все не могу привыкнуть! – воскликнула Рая. – Шелестова, ты только посмотри, что она с собой сделала…
– Очень хорошая прическа! – Надя была не согласна. – Мне нравится.
– Ты это из вредности говоришь!
– Рая, мне действительно нравится новая Лилина стрижка.
Лиля улыбнулась им обеим. В конце зимы она решительно и бесповоротно остригла свои длинные белокурые волосы. Короткая стрижка сделала ее похожей на подростка. Наивное, беззащитное личико с огромными светлыми глазами…
– Зинка меня едва не убила, – сказала она. – Она так привыкла к моим кудрям… А вот на Дитриха мой новый имидж подействовал совершенно противоположным образом. Знаете, эти мужчины такие странные… – понизила она голос, хотя в Надиной квартире, кроме них, больше никого не было. – Он утверждает, что чувствует себя почти преступником – этаким Гумбертом Гумбертом, который держит в объятиях нимфетку.
– Кем? – удивленно спросила Рая. – Кого держит?
– Господи, Колесова, какая ты дикая! – с раздражением произнесла Лиля. – Гумберт Гумберт – этот тот тип, который соблазнил Лолиту!
– А кто такая Лолита? – мрачно спросила Рая.
– Вот она, жена писателя… – вздохнула Надя, а Лиля захохотала.
Рая обиженно насупилась.
– У вас с ним все так серьезно – ну, с Дитрихом Вердиным? – с любопытством спросила Надя, повернувшись к Лиле. – Кажется, он хороший человек…
– Зина хочет нас поженить, – сказала Лиля. – Говорит, что нет ничего страшного в том, что он старше меня на тридцать лет. Но я его не люблю. Я никого не люблю…
Ее глаза вдруг потухли, и она отвернулась. Рая с Надей тоже неловко замолчали.
Рая забарабанила пальцами по столу. Блеснуло колечко в два карата – его выкупила и отдала Рае Зина Трубецкая. При передаче кольца Рая в первый раз в жизни упала в самый настоящий обморок. Она была уверена в том, что потеряла подарок Гюнтера навсегда.
– Колесов вчера приходил… – прервала паузу Рая.
– И что? – одновременно вскинулись Надя и Лиля.
– Валялся на коленях, просил остаться, – буднично сообщила Рая.
– А ты?
