– Плевать на последствия, – сказал он.
– Но…
– Делай, кому говорят!
Мое внимание в этот момент было целиком поглощено великанскими дубинками, от которых мне приходилось то и дело отворачиваться, поэтому я не увидел, как меч Скофнунг вытащили из ножен. До меня лишь донесся его (или ее?) неземной вопль – яростный хор двенадцати духов берсерков, освобожденных против их воли и в нарушение древнего табу.
Звук был столь пронзительный, что у меня задвоилось в глазах, а несколько великанов споткнулись. Увы, этот безумный вой подействовал и на Джека. Он вдруг повис у меня в руке безжизненным грузом, и один из великанов тут же швырнул меня через всю комнату.
Я врезался в сталагмит. В груди у меня что-то треснуло. По кислоте, заплескавшейся в грудной клетке, я понял, что дело плохо, но все-таки попытался встать.
В глазах у меня поплыло. Дядя Рэндольф кричал. Вопли его смешивались с завыванием древнескандинавских духов. От меча исходили клубы пара, они окутали дядю густым туманом. Казалось, клинок превращается в сухой лед.
– Скорее, дурак! – проорал Локи. – Он же сейчас испарится!
Рэндольф, всхлипывая, ударил по путам на ногах Локи. Они лопнули с оглушительным хлопком. Так рвутся тросы высокого натяжения на мостах.
– Нет! – ринулась вперед Сэм, но опоздала: Локи впервые за тысячу лет подтянул колени к груди.
Сигюн отступила к дальней стене. Яд из пасти змеи теперь беспрепятственно капал на лицо и глаза ее мужа. Он закричал и забился в судорогах.
Сэм нацелила острие сияющего копья на Рэндольфа, но Локи засек ее маневр и, превозмогая боль, выкрикнул:
– Самира, замри!
Она застыла. Глаза ее горели яростью, до меня донесся свирепый скрежет ее зубов, но противостоять влиянию Локи она все-таки не смогла.
Рэндольф, пошатываясь, смотрел на дымящийся меч. Слизь от разрубленных пут разъедала сталь клинка.
– Камень, идиот! – Локи, уворачивая лицо от яда, попытался пнуть моего дядю ногой, но промазал. – Заточи клинок! В твоем распоряжении считаные минуты.
Дым все гуще окутывал Рэндольфа. Лицо его стало синеть. Я понял, что растворялась не только сталь Скофнунга. Разъяренные духи берсерков уничтожали также и моего дядю.
Великан, схватив один из церемониально-тотемных столбов, попытался им врезать мне. Я вовремя откатился в сторону. Сломанные от удара о стену, ребра мои болели, но я все же сумел покалечить великана, нанеся ему удар Джеком по лодыжкам.
Алекс тем временем продолжала душить гарротой их короля. Оба они смотрелись со стороны неважно. Трим шатался и спотыкался. Руки его тянулись к невесте, у которой из уха струилась кровь, покрывая красными пятнами свадебное платье. Хотелось надеяться, Сив не рассчитывала, что мы отдадим его в химчистку, прежде чем возвратить ей.
Три великана вновь взяли в кольцо молот Тора и, сгибаясь под его весом, подняли с пола.
– Ну и что дальше? – просипел с натугой один из них. – Обратно в землю убрать?
– Даже не вздумай! – взвизгнула Тринга. Вцепившись в топор, торчащий из ее бока, она умудрилась встать на ноги. – Этот молот будет моим!
Даже не зная правил земляной магии, я сомневался, что кому-то из великанов окажется по силам без энергии Трима снова отправить молот на восьмимильную глубину. Во всяком случае, не в такой обстановке, когда отовсюду летит разнообразное оружие и душераздирающе завывают древние духи. Меня в этот момент куда больше тревожил (тревожила) Скофнунг.
Рэндольф уже заточил клинок и под истошные крики Сэм: «Стой!» – двинулся к Локи.
– Тринга! – проорал я.
Белая великанша уставилась на меня, обнажив в хищной улыбке черные зубы.
– Тебе нужен меч? – спросил я, указывая на дядю. – Так давай же, поторопись!
Мне показалась весьма продуктивной идея обернуть против Локи жаждущую убивать и властвовать великаншу.
Не учел я в своем раскладе лишь одного: в планы Тринги входило расправиться и со мной.
– Этот меч уже кончился, – ответила она мне. – Испарился почти без остатка. Так что я лучше заберу твой.
Она бросилась на меня. Я попытался поднять Джека, но он по-прежнему висел у меня в руке мертвым грузом.
Тринга врезалась в меня. Мы вместе с ней заскользили по полу прямиком к одному из бурлящих кратеров.
Сенсационное открытие: бурлящая жидкость в кратерах оказалась очень горячей.
Будь я обычным смертным, сварился бы тут же вкрутую. Силы эйнхерия мне, однако, позволили выстоять. Я ничего не слышал, кроме оглушающего бурления ядовитой жидкости, а глаза различали в окружающей желтой мути лишь белый силуэт великанши, которая изо всех сил сдавливала мне пальцами горло.
Одной рукой я продолжал сжимать отяжелевшего, вялого и совершенно сейчас бесполезного Джека, а другой пытался отбиться от Тринги. Она почти уже задушила меня, когда моя рука случайно нащупала рукоять топора, торчащего из ее бока. Вырвав его рывком, я нанес наугад удар в пространство, где, по моим расчетам, должна была находиться ее голова.
Давление на мое горло ослабло. Оттолкнув от себя великаншу, я вынырнул на поверхность. До сих пор не пойму, каким образом мне удалось себя вытащить из этого раскаленного источника, но все мое тело горело, и чувствовал я себя примерно как сваренный лобстер.
Вокруг слышались звуки боя, – звон клинков о клинки и грохот разлетающихся на кусочки камней. Великаны ревели. Духи меча продолжали выть. Я попытался подняться, чувствуя, что при малейшем резком движении кожа у меня может лопнуть, как на вареной сосиске.
– Давай, Джек, – попытался я активизировать свой верный меч.
Он вылетел из моей руки, однако движения его были замедленны. То ли он еще находился под влиянием злых духов, то ли на него влияло мое состояние. Все, что ему удалось, – помешать великанам добить меня.
Видел я все сквозь пелену белого тумана с желтыми пятнами. Похоже, глаза мои превратились в сваренные вкрутую яйца. Мне удалось разглядеть Трима. С трудом добредя до свадебной скамьи, он схватил ее обеими руками и в последнем усилии нанес удар по висевшей на его спине Алекс. Скамья разбилась о ее голову. Алекс упала.
Новый хлопок троса высокого натяжения, и радостный вопль бога обмана:
– Есть!
Правая рука Локи освободилась от пут. Он тут же перекатился на бок, уворачиваясь от яда змеи.
– Еще один удар, Рэндольф, и ты вновь обретешь семью, – подбодрил он моего дядю.
Сэм так старалась сопротивляться воле родителя, что у нее на лбу лопнул сосуд, прочертив пунктирную линию красных точек, но усилия ее были тщетны: двигаться она по-прежнему не могла. Лишь копье продолжало сиять в ее руке, и в его свете сквозь посиневшую кожу на лице Рэндольфа стал виден череп.
