– Как сказал Найденов, физиология и быт сейчас не проблема. Мне просто не надо было на Марии жениться. А, по-хорошему, мне и связываться с ней не надо было. Так что я сам во всем виноват. И где там у нас коньяк? Давай выпьем за все сразу.
И они выпили, потом закончили сборы и легли спать. А утром за ними приехал Фомич и отвез в аэропорт. Прошло несколько часов, и у друзей начался долгожданный отдых.
Большой номер с видом на море был роскошным, всевозможные процедуры входили в стоимость путевки, так что оставалось только восстанавливать здоровье, чем Лев и занимался. А вот Крячко вел себя, как ребенок, попавший в магазин игрушек, – у него глаза разбегались. Какое лечение, когда тут столько всего интересного! Он объездил с экскурсиями всю страну, перепробовал все вина и национальные блюда. Очень удивился, что у местных фруктов совсем не тот вкус, что в Москве. Накупил не только все, что просила жена, но и кучу сувениров, в том числе и подарки для Орлова. Одним словом, к концу отпуска Гуров выглядел на десять лет моложе, а ощущал себя моложе на все двадцать, а переполненный новыми впечатлениями и загоревший до черноты Стас значительно прибавил в весе, но был доволен, как облопавшийся сметаны кот.
В московском аэропорту их встретил не только Фомич, но и сам Орлов, которому было интересно послушать, как они отдохнули. Поехали, естественно, к Гурову.
– Ну, вот, Лева! Теперь ты стал на человека похож, – говорил по дороге Орлов. – Ты уж больше над собой так не издевайся, не каждый же год тебе такие подарки будут делать.
– Ой, Петр! Где-нибудь опять рванет, Леву дернут на раскрытие этого дела, а потом опять премируют. Только ты, Лева, в следующий раз какую-нибудь другую страну выбирай, а то в Израиле я уже все видел.
– Ну, Стас, ты и нахал! – рассмеялся Орлов. – Почему ты решил, что он снова с тобой поедет?
– А куда мы с ним друг от друга денемся? – удивился Крячко.
Когда они уже стояли возле квартиры Гурова, Петр протянул ему ключи со словами:
– Открывай, хозяин. Новые замки работают исправно, я лично все ключи проверил, а уж во вневедомку сам комплект отвезешь.
Лев взял их и ни на секунду не пожалел о том, что сделал. Он отпер дверь и первым вошел в свой дом, где теперь уже никогда не будет Марии. Крячко кинулся накрывать скатерть-самобранку, а потом, когда они уже сидели за столом, начал рассказывать Орлову свои впечатления от Израиля. Гуров в это не вмешивался – пусть ребенок потешится. А вот когда Стас выдохся, сам спросил у Петра, что нового произошло в их отсутствие.
– Начну по порядку. Воронцов дал развернутое интервью журналистам, в котором убедительно доказал, что никакого отношения к Найденову покушение не имело. Все по полочкам разложил, так что ни у кого никаких сомнений не осталось. Отдельно попенял журналистам на то, что они, не разобравшись, подняли такую шумиху. Ну и, конечно, через слово поминал Гурова, который, возглавляя оперативно-следственную бригаду, раскрыл преступление за два дня, чем в очередной раз подтвердил свою репутацию лучшего сыщика России и живой легенды МУРа. – Стас тихонько поаплодировал. – Найденов тоже дал журналистам интервью, в котором разгромил деятельность областного правительства во главе с действующим губернатором, и убыл в Москву.
– Ничего от этого не изменится, – махнул рукой Лев.
– Иду дальше. Динара. Она же Диана. Эта сволочь поняла, что доказательства ее преступлений – неубиенные, перспектива попасть в колонию, где ей полный кирдык, – неотвратима, вот и решила не откладывать дело в долгий ящик. Она умудрилась повеситься в камере. Действительно сама. Так что дело закрыто в связи со смертью подозреваемой. И еще кое-кто скончался – Зинаида Леонидовна. Посетили ее Найденов с Настей, а после того, как они ушли, оказалось, что шарахнул ее геморрагический инсульт, и через несколько дней она умерла. Ее кремировали, а прах, я так думаю, в канализацию спустили, где ей самое место и при жизни было.
– Видимо, Найденов ей не только высказал все, что о ней думает, но еще и о смерти внука сообщил, а потом и свою дочь предъявил, которую она всю жизнь умершей считала, вот мозги у старухи и не выдержали, – предположил Крячко.
– Это еще не все! Звонил Воронцов и сказал, что ты, Лева, про какую-то медсестру Кулагину просил выяснить. Так вот, дело темное: то ли она сама себе вены вскрыла, то ли кто-то очень
чисто сработал, но нашли ее утром мертвую, сидящую в ванне с водой. Предсмертной записки не было, так что это, скорее всего, убийство, но время было – 90-е, преступность зашкаливала, так что оформили, как самоубийство, тем более что из квартиры ничего не пропало.
«Он отомстил бы за своих родных, и это было бы справедливо», – тут же вспомнил Гуров слова Денисова и понял, кто покарал убийцу жены его друга.
– Вот и все новости, – сказал Петр. – Я пошел, а вы чтобы завтра были на работе.
– Побойся бога! – возопил Стас. – Мы же только что с самолета!
– Ладно! Завтрашний день вам на акклиматизацию, но послезавтра!..
– Да куда же мы денемся? – вздохнул Крячко.
Орлов ушел, Стас тоже собрался, но Лев остановил его:
– Оставайся, чего ты будешь дома один делать?
– А и правда! – тут же согласился Крячко, поняв, что его друг просто не хочет оставаться в одиночестве. – Моя на даче. Сейчас самые заготовки, так что ее оттуда и гвоздодером не вырвешь. Опять же экономия электроэнергии очень положительно сказывается на семейном бюджете, потому что я сейчас у тебя стирку запущу. Да и холодильник тебе надо помочь наполнить, а то он у тебя от пустоты аж звенит. – И он занялся домашними делами, одновременно рассуждая вслух: – Послезавтра уже среда. А, как говорят, «среда пришла – неделя прошла». Там и до выходных недалеко, и на дачу! Погода вроде нормальная установилась, так что на рыбалку пойдем! И уху на костерке сварим! Да под водочку! А все-таки не умеют они в Израиле настоящую уху варить! У них какой-то рыбий суп получается!
Говорить-то он говорил, а сам внимательно наблюдал за Львом и видел, что тому как-то не по себе. А объяснялось все очень просто: Гуров не был экстрасенсом, не умел читать чужие мысли, он был просто старым, опытным, много повидавшим сыщиком, от которого практически невозможно что-то скрыть. И он ясно понял, что Орлов многое недоговорил, и связано это было не с работой – тут тайн друг от друга у них быть не могло, значит, это было связано с Марией. И Лев был прав!
Переехав к себе, она первое время еще бурлила от негодования, потом страсти улеглись, и она стала ждать звонка от мужа – он виноват, ему первым и звонить, чтобы попросить прощение. О том, что она ему наговорила, Мария не помнила, потому что коньяк в таком количестве на голодный желудок и для мужика слишком круто, что уж тут о женщине говорить, если давно известно, что пьяная баба – себе не хозяйка. А Гуров все не звонил и не звонил. Домашний телефон не отвечал. Его сотовый, на который она для соблюдения конспирации звонила из телефона-автомата, чтобы он не подумал, что это она с ним помириться хочет, тоже, как и рабочий телефон, причем даже Крячко трубку не снимал. И тогда она позвонила секретарше Орлова, а та, ничего не подозревая, ответила, что Гуров и Крячко отдыхают в санатории, и с завистью добавила, что в Израиле. Вот этого Мария стерпеть уже не могла. Значит, Гуров, вместо того чтобы раскаиваться и посыпать голову пеплом, уехал отдыхать и теперь веселится, когда она тут одна мучается? Ну, уж нет! Это ему просто так с рук не сойдет! И Мария решила, пользуясь его отсутствием, переехать обратно. И хорошо, что она для начала взяла с собой только две сумки с вещами, потому что, промучившись с ключами минут десять, поняла, что Лев поменял в двери замки. Как во сне, она спустила сумки вниз, поставила их в багажник своего джипа, а потом долго сидела за рулем, чтобы успокоиться, – ехать в таком состоянии было бы настоящим самоубийством.
