В идеально рациональном и доброжелательном мире это не было бы основанием для беспокойства. Однако наши политические и культурные учреждения просто не приспособлены для эффективного решения подобных проблем: Конгресс Соединенных Штатов должен думать о выборах, проходящих каждые два года, а компании вынуждены стремиться к тому, чтобы каждый квартал соответствовать ранее созданным прогнозам о доходах. Климатологи реагируют на эту ситуацию по-разному. Кто-то начинает активнее участвовать в политических дебатах, а кто-то, напротив, воздерживается от публичности.
Майкл Манн, директор Центра изучения систем Земли Пенсильванского университета, в какой-то момент оказался в самом центре противостояния, получившего название «Климатгейт». Причиной его стал взлом сервера отделения климатологии (Climatic Research Unit (CRU)) Университета Восточной Англии
{895} с данными о температурах, которые используются метеорологической службой Великобритании. Скептики утверждали, что Манн и другие ученые вступили в заговор с целью манипуляции температурными данными CRU.
Через какое-то время другие профессионалы полностью опровергли предположение о недобросовестности своих коллег-ученых
{896}, и было доказано, что температурные данные CRU вполне соответствуют данным из других источников
{897}. Однако преданная гласности электронная переписка показала, что Манн и остальные ученые уделяли большое внимание «маркетинговой» точке зрения на научную область своих занятий. Манн с удовольствием обсуждает эту проблему. Для этого я и приехал в его университетский офис холодным осенним днем, и мы проговорили примерно два часа.
Манн исключительно вдумчиво относится к науке, изучающей глобальное потепление. Как и большинство других климатологов, он почти не сомневается в действенности теоретических механизмов, связанных с изменением климата, однако скептически относится к предсказаниям, сформированным климатическими моделями.
«Любая честная оценка науки должна признать, что есть нечто, что мы понимаем достаточно хорошо, и нечто, о чем у нас имеется приблизительное представление, – сказал он мне. – Но и здесь нужно разделять то, относительно чего у нас нет полной уверенности, и то, о чем мы не имеем ни малейшего представления… С моей точки зрения, одно из неприятных последствий недобросовестного обсуждения в обществе состоит в том, что мы тратим кучу времени на дискуссии, касающиеся тех вопросов, в которых научное сообщество более-менее уверено, и не занимаемся осмыслением имеющейся неопределенности».
Манн, ведущий вместе со Шмидтом блог на RealClimate.org, считает себя участником непрекращающейся позиционной войны с такими группами, как, например, сотрудники Института Хартленда (Heartland Institute). «Можно сказать, что мы участвуем в непрекращающейся уличной драке с ними», – говорил он мне, ссылаясь на редакторскую статью в журнале Nature
{898}, где было приведено это выражение. Долгосрочная цель уличной драки состоит в том, чтобы убедить общественность и законодателей в срочности и необходимости действий по противостоянию климатическим изменениям (или в обратном). В обществе, привыкшем к чрезмерно верящим в себя прогнозистам, которые ошибочно принимают свою уверенность в прогнозах за их истинность, ни одна из сторон не считает, что разговор о неопределенности своей позиции может ее усилить.
«Вы должны очень четко заявить о том, в чем именно выражается неопределенность, но при этом не сделать так, чтобы прогнозы казались слишком неопределенными, а значит, не вызывающими никакого интереса, – уточнил Манн. – Для нас как для сообщества было бы безответственным не высказываться на важные темы. В противном случае появляются другие люди, с радостью заполняющие пустые места – и заполняющие их дезинформацией».
Различие между наукой и политикой
На практике уличная драка, описанная Манном, происходит на сайтах «сторонников консенсуса» (таких, как RealClimate.org) и «скептиков» (таких, как Watts Up with That)
{899}. Ее участники постоянно «вступают в схватку» и возвращаются к вопросам, изложенным в относительно свежих журнальных статьях на тему погодной закономерности или политического противоречия. Обе стороны почти во всех случаях указывают друг на друга пальцами и не желают отступать от своих позиций ни на йоту. Они напоминают спортивных болельщиков, которые «никогда не предадут свою команду».
Я не утверждаю, что территории, занятые каждой из сторон, симметричны. В научных спорах о глобальном потеплении кажется, что истина склоняется к одной из сторон – парниковый эффект почти наверняка существует и усиливается рукотворными выбросами CO2. И это, с большой долей вероятности, делает планету теплее. Пока что мы не до конца представляем себе, в чем могут выражаться возможные последствия, однако склоняемся к мысли о том, что они будут неблагоприятными
{900}.
Тем не менее ментальность уличного бойца основывается на предположении о том, что преодолеть значительное количество политических разногласий можно, только если удастся убедить в правоте той или иной научной теории большее количество людей. Но, похоже, что до того момента, как согласие будет достигнуто, еще может пройти много лет. «Время от времени я прихожу к заключению, что мы, в принципе, не можем вычислить, как избавиться от излишков углерода», – рассказывал мне Ричард Руд в Копенгагене, имея в виду, что на данный момент всем 193 странам – членам ООН практически невозможно договориться о взаимно приемлемых условиях.
Между тем доверие американской публики к факту глобального потепления немного снизилось за последние несколько лет
{901}. Даже если бы нам и удалось достичь на 100 % единого мнения по вопросу о последствиях изменения климата, некоторым штатам и странам удастся лучше справляться с решением проблемы снижения выбросов углерода. «В некоторых наших угольных штатах работают очень прогрессивные демократические губернаторы, – рассказывала мне губернатор штата Вашингтон Кристин Грегуар. – И вы даже не представляете, насколько их беспокоит этот вопрос». Но должен сказать, что я пока не знаю, как разрешить проблемы такого рода, которые явно не ограничиваются климатическими дебатами
{902}. Однако я точно знаю, что между наукой и политикой имеется фундаментальное различие. По сути, я все больше и больше склоняюсь к тому, чтобы считать, что они противостоят друг другу.
