Бегущее стадо старается укрыться от раскаленного солнца. Животные воспользуются любой тенью, которая встретится им на пути. Они свернут с маршрута, чтобы передохнуть в маленькой рощице. Однако положение тени зависит от времени дня, поскольку солнце неутомимо движется по небу. Поутру, когда солнце встает на востоке, тени деревьев ложатся с востока на запад. Днем, когда солнце начинает перемещаться к западу, тени вытягиваются к востоку. Судя по тому, какую сторону рощи выбрало стадо, можно судить, как давно оно тут прошло. Для разных сезонов коэффициенты отличаются. Охотники держат у себя в голове что-то вроде астрономического календаря, предсказывающего движение солнца в конкретный день.
На мой взгляд, это изумительное искусство идти по следу и есть наука в становлении.
И ведь эти охотники и собиратели прекрасно различают не только следы животных, но и следы людей. Каждого члена племени они узнают по следам его ног столь же просто, как по лицу. Лоренс ван дер Пост
[118] рассказывал:
Вдали от лагеря, давно разлучившись с другими членами племени, мы с Нксу преследовали раненого самца антилопы, как вдруг к следу, по которому мы шли, присоединилась цепочка человеческих следов. Нксу удовлетворенно крякнул и сказал, что здесь совсем недавно прошел Бауксау. Бауксау, по его словам, бежал очень быстро, и вскоре мы увидим его уже с добычей. Мы поднялись на холм и оттуда увидели Бауксау — тот снимал шкуру с убитого животного.
Ричард Ли, живший с бушменами, тоже не раз слышал от охотника, обнаружившего человеческий след, примерно такой комментарий: «Смотрите, тут прошел Туну со своим зятем. А где же его сын?»
Можно ли это назвать наукой? Приходится ли каждому юному охотнику часами сидеть на корточках, изучая этапы выветривания следов, оставленных антилопой? Антропологи задавали этот вопрос и слышали в ответ, что так было всегда: мальчики, юноши наблюдали за своими отцами и другими опытными охотниками, перенимали опыт, учились, подражая. Общие принципы передавались из поколения в поколение, а необходимые поправки — особенности местности, скорость ветра, степень влажности почвы — вносятся по необходимости, и раз в несколько лет, и по сезонам, а порой и изо дня в день.
Точно так же функционирует и современная наука. Определяя возраст кратера на Луне, на Меркурии и Тритоне по степени эрозии, мы не производим все вычисления с самого начала, а берем готовые таблицы и пользуемся формулами, которые были выведены и проверены, быть может, целым поколением ранее. И физики не выводят заново уравнения Максвелла или квантовой механики: они вникают в эти принципы и формулы, применяют их, наблюдают их действие в природе и таким образом усваивают эти знания, начинают пользоваться ими, как собственными.
Но ведь кто-то должен был впервые вывести эти охотничьи формулы? Какой-то гений эпохи палеолита, а скорее, целый ряд гениев, рождавшихся в разных местах и в разное время. В охотничьих правилах племени кунг сан напрочь отсутствует магия. Никто не следит за положением звезд накануне охоты, не читает по внутренностям животных, не толкует сны и не призывает демонов — никаких претензий на тайное знание, к которым столь склонно человечество. Нет, тут задают конкретный, четко сформулированный вопрос: каким путем перемещается стадо и в каком составе. Требуется точный ответ, а этого магия и гадание как раз и не смогут обеспечить — во всяком случае, обеспечить с такой надежностью, чтобы племя не голодало. Эти охотники и собиратели не слишком религиозны — их обряды сводятся к вводящим в транс танцам вокруг костра и приему легких наркотических веществ, зато они сметливы и практичны, трудолюбивы, нацелены на результат, общительны и, как правило, очень жизнерадостны. Опыт, приобретенный из былых успехов и неудач, пошел им на пользу.
Готов поспорить: зачатки научного мышления присущи человечеству изначально. Они наблюдаются даже у шимпанзе — как они патрулируют периметр своей территории или суют соломинку в муравейник, чтобы добыть скудный и совершенно необходимый запас белковой пищи. Развитие охотничьих навыков стало огромным преимуществом в борьбе за выживание. Те группы, которые не умели найти добычу, получали меньше белка и хуже размножались, а те, кто обладал «научным методом», умел терпеливо наблюдать и делать на основе наблюдений выводы, получали больше белка, осваивали большую и более разнообразную территорию, их потомство процветало. То же можно сказать и о моряках Полинезии: научный метод приносит вполне ощутимые награды.
Наряду с охотой основным источником пищи до появления сельского хозяйства было собирательство. Для него требуется знание о свойствах множества растений и умение отличать один вид от другого. Ботаники и антропологи многократно убеждались в том, что живущие в разных уголках мира племена охотников и собирателей умеют определять разновидности растений с точностью, не уступающий западным классификаторам. Кроме того, они держат в голове точнейшую карту принадлежащей им территории. Все это обеспечивает племени выживание.
Итак, мнение, будто «примитивные» народы не дозрели до освоения науки и технологии, подобно тому, как маленькие дети по своему уровню развития еще не могут постичь некоторые понятия математики или логики, попросту несостоятельно. Этот предрассудок, оставленный нам в наследие колониализмом и расизмом, опровергается повседневным опытом людей, живущих без крыши над головой, почти безо всякого имущества — этими охотниками и собирателями, хранителями памяти о прошлом человечества.
Из предложенных Кромером факторов, способствующих «объективному мышлению», в охотничьих племенах, несомненно, наблюдаются серьезные споры по существу, прямая демократия, дальние путешествия, отсутствие жреческой касты и наличие всех этих условий на протяжении не тысячи, а 300000 лет. По таким меркам, бушмены просто обязаны иметь науку. Думаю, она у них есть. Или по крайней мере была.
* * *
Ионийцы и греки в целом обогатили культуру не столько технологиями, конкретными изобретениями, инженерными решениями, сколько самой идеей систематического поиска и верой в то, что миром правят законы природы, а не своевольные боги. В качестве «объяснения» устройства мироздания и происхождения мира поочередно выдвигались основными кандидатами вода, воздух, земля и огонь. Каждое из этих объяснений, принадлежащее философам-досократикам, имело существенные изъяны, однако сам способ объяснения, альтернатива божественному вмешательству, был новым и продуктивным. Всматриваясь в историческую науку Греции, мы видим, что Гомер приписывает практически все значимые события вмешательству богов, Геродот — лишь немногие, а Фукидид — вообще ни одного. За несколько столетий история из ведения богов перешла в ведение людей.
Политеистическое общество, в котором некоторые мыслители заигрывали и с атеизмом, начинало прозревать законы природы. Путь досократиков оборвался примерно в IV в. до н. э. — ему противостояли Платон, Аристотель, а затем и христианские богословы. Пойди история другим путем — если бы гениальные догадки атомистов о природе вещества, множественности миров, огромности пространства и времени были бы признаны и послужили основой дальнейших поисков, если бы новаторская технология Архимеда привлекла учеников и подражателей, если бы широко проповедовалось учение о неизменных законах природы, которые людям должно исследовать и понимать, — в каком бы мире жили мы сейчас?
