— Просто грустно очень... — Хейвен вздыхает и чешет кошку
под подбородком. — Конечно, она прожила хорошую, долгую жизнь и так далее, а
все-таки. Почему так грустно, когда все кончается?
Я почти не слушаю. Голова у меня занята новой многообещающей
идеей.
— Странно так: вот только что все было хорошо... Или даже не
очень хорошо, не важно. По крайней мере было. А потом вдруг — раз, и ничего
нет. Как тогда, с Эванджелиной. Пропала, и ни слуху ни духу.
Постукиваю пальцами по столу. Я не во всем согласна с
Хейвен, но спорить не хочется.
— Наверное, я просто не понимаю, в чем смысл. Вот скажи,
зачем привязываться к чему-нибудь, если: а) это все равно не навсегда и б)
жутко больно, когда все заканчивается. Раз у всего на свете есть начало,
середина и конец, тогда зачем вообще напрягаться? Какой смысл, если в итоге все
равно приходишь к финалу?
Она сдувает челку с глаз и смотрит на меня.
— Я имею в виду не саму по себе смерть…— Хейвен кивает на
кошку. — Хотя все там будем, как ни трепыхайся.
Я смотрю на них с Амулетиком и киваю, словно это и ко мне
относится. Будто я так же, как все, жду своего часа в длинной печальной
очереди.
— Я говорю о смерти в метафорическом смысле. Типа «ничто не
вечно», понимаешь? Это ведь правда, ничто не существует вечно. Вообще ничто.
— Но, Хейвен...
Едва я успела начать, как Хейвен взглядом приказывает мне
заткнуться.
— Слушай, только не надо мне впаривать всякую чушь: мол, у
всего есть светлая сторона и тому подобное.
Под взглядом Хейвен мне невольно становится не по себе.
Неужели она что-то знает и хочет меня вызвать на откровенность? Нет, когда я,
переведя дух, снова решаюсь на нее взглянуть, становится ясно, что она сражается
со своими собственными демонами.
— Не выйдет насчет светлой стороны! Разве только ты
собиралась сказать «Бог» или «вселенская любовь», но я же сейчас не об этом.
Вот посмотри: Амулетик при смерти, мои родители на грани развода, и, скажем
честно, у нас с Джошем рано или поздно тоже все закончится. Так если все
настолько неизбежно... — Хейвен вытирает рукой нос, — то я предпочитаю сама
контролировать ситуацию. Лучше уж я сама назначу срок. Бросай, пока тебя не
бросили, и все тут. Мы только две вещи знаем наверняка: а) все закончится и б)
кому-то обязательно будет больно. Так почему этим кем-то должна быть я? —
Хейвен отворачивается. Из носа у нее течет, губы кривятся. — Запомни, с этой
минуты я — Тефлоновая девочка. От меня все отскакивает, ничего не прилипает.
Я чувствую, что Хейвен что-то недоговаривает, ну ладно —
попробую поймать ее на слове.
— Знаешь, а ты права. Ты совершенно права. — Хейвен
удивленно вскидывает голову. — Ничто не вечно. — Кроме Романа, Деймена и меня.
— И у вас с Джошем, наверное, все рано или поздно закончилось бы, ты опять
права, — и не потому, что все заканчивается, а просто так уж бывает. Как
правило, школьные романы заканчиваются после выпускного.
— Ты о вас с Дейменом тоже так думаешь? — Хейвен пристально
смотрит на меня, пощипывая одеяльце, в которое завернута кошка. — Что у вас все
продлится не дальше выпускного бала?
Я сжимаю губы и отвожу глаза. Знаю, я самая неумелая врунья
на свете.
— Я... стараюсь об этом особо не задумываться. А сейчас я
другое хотела сказать. Если что-то заканчивается, это еще не значит, что все
плохо и что кому-нибудь должно быть больно. Это уже случилось, и каждый шаг подводит
нас к следующему. Если все время прятаться от боли, мы вообще ни к чему не
придем!
Хейвен чуть заметно кивает, как будто понимает о чем я, но
до конца согласиться со мной не может.
— В общем, делать нечего — надо идти вперед и надеяться на
лучшее. Кто знает, может, по дороге еще и научимся чему-нибудь. — Я чувствую,
что не очень-то убедила Хейвен. — Понимаешь, нельзя отказываться от чего-то
только потому, что оно рано или поздно закончится. Все равно это нужно прожить
от начала и до конца, иначе не сможешь идти дальше. — Ох, мне бы немножко
больше красноречия... Ну, делать нечего, будем работать с тем, что есть. —
Подумай сама: если бы ты не подобрала тогда свою кошку, если бы ты не сказала
«да», когда Джош предложил встречаться — сколько прекрасных моментов ты бы
упустила в жизни!
Хейвен смотрит на меня и явно хочет возразить, но не произносит
ни слова.
— Джош такой славный, и он с ума по тебе сходит. По-моему,
рано еще выбрасывать его за борт. И потом... — Я продолжаю говорить, хоть и
знаю, что Хейвен слушает, но не слышит. — Нельзя принимать такие решения в
минуту стресса.
— А если человек уезжает? По-твоему, это достаточная
причина?
— Джош уезжает? — Ничего себе новость...
Хейвен мотает головой и почесывает кошку между ушами.
— Не Джош. Я. Папа собирается продать дом, только ни фига не
желает это обсуждать ни с Остином, ни со мной.
Меня терзает ужасное искушение заглянуть к ней в голову, но
я же дала себе слово — не нарушать личное пространство своих друзей.
— Я знаю одно: в разговорах родителей без конца всплывает
выражение «стоимость перепродажи». Ты понимаешь, что это на самом деле значит?
В следующем году я буду учиться в другой школе. И на выпускной пойду с другим
классом. Я вообще буду жить в другом штате!
— Я этого не допущу! — говорю я, глядя ей в глаза. — Ты не
уедешь! Ты должна закончить школу вместе с нами...
— Спасибо, конечно, только вряд ли ты сможешь этому
помешать. Тебе не кажется, что от тебя тут мало что зависит?
Я смотрю на них с кошкой и думаю о том, что от меня очень
даже много зависит. Найти противоядие для Деймена мне, может, и трудно, а вот
помочь лучшей подруг остаться жить по прежнему адресу и спасти ее кошку? Да не
вопрос! Я многое могу сделать. Многое. А сейчас я просто смотрю на Хейвен и
говорю:
— Мы что-нибудь придумаем. Положись на меня! Хочешь, поживи
пока у нас?
Я киваю, как будто это реально, хотя Сабина в жизни не
согласится. И все-таки нужно чем-то утешить Хейвен. Не могу же я сказать, что
задумала на самом деле.
— А можно? — прищуривается она. — Правда?
— Конечно. Для тебя — все, что угодно.
Шмыгнув носом, Хейвен встряхивает головой.
— Сама знаешь, я тебя не стану ловить на слове, а все-таки
приятно, что и в трудную минуту ты по-прежнему моя лучшая подруга.
Я смотрю на нее с сомнением. Всегда считала, что ее лучший
друг — Майлз.
— Ну, вы с Майлзом, — смеется Хейвен. — У человека могут
быть два лучших друга? Один запасной! — Она снова вытирает нос. — Скажи честно,
кошмарный у меня вид?
— Совсем не кошмарный. — Я не могу понять, с чего она вдруг
озаботилась своей внешностью. — Грустный у тебя вид — это совсем другое. Да
какая разница?
