Как правило, мне глубоко безразлично, какую одежду он носит
и на чем приезжает в школу, и все же сейчас у меня что-то больно сжимается
внутри, и отмахнуться, никак не выходит. Дурное предчувствие — Деймен на этом
не остановится. У внезапного преображения веские причины, это не просто акт
доброй воли ради экономии природных ресурсов и заботы об окружающей среде. Нет,
похоже, Деймен себя убедил, что, отказавшись от дорогих его сердцу вещей, он
каким-то образом уравновесит свои прошлые поступки.
— Ну, пошли?
Он с улыбкой берет меня за руку, и в ту же секунду раздается
звонок. Деймен уводит меня прочь, а Майлз и Хейвен теперь три урока подряд
будут обмениваться эсэмэсками в попытках выяснить, что же с ним творится.
Мы идем по коридору, моя рука лежит в его руке, затянутой в
перчатку.
Спрашиваю шепотом:
— Что происходит? Что на самом деле с твоей машиной?
Он пожимает плечами.
— Я же сказал — она мне не нужна. Совершенно излишнее
баловство, а я не намерен больше... себя баловать. — Он смеется, а увидев, что
я не отзываюсь на его смех, качает головой. — Не смотри так серьезно! Подумаешь,
важность. Как только я понял, что эта машина не так уж мне необходима, я поехал
в один из районов победнее и оставил ее поблизости от дороги. Кто-нибудь
подберет.
Сжав губы, я смотрю прямо перед собой и жалею, что нельзя
забраться к нему в голову. Увидеть бы недосказанное и понять, в чем все-таки
дело. Пусть он с самым небрежным видом пожимает плечами — от этого все, что он
тут наговорил, не становится яснее.
— Ладно, хорошо. Если тебе взбрело в голову... Ради бога,
развлекайся.
Я дергаю плечом в полной уверенности, что все совсем неладно
и не хорошо. Правда, у меня ума хватает не говорить об этом вслух.
— А как ты будешь теперь перемещаться по городу? Мы ведь в
Калифорнии, здесь без машины никуда.
Деймена явно забавляет моя тирада.
— Чем плохо ездить на автобусе? Он бесплатный.
Ушам не верю! С каких это пор вы стали беспокоиться о плате
за проезд, мистер
Я-выигрываю-миллионы-на-скачках-и-все-что-понадобится-могу-сотворить-из-ничего?...
Я с запозданием спохватываюсь, что забыла поставить щиты.
— Вот как ты обо мне думаешь? — Деймен, явно обиженный,
останавливается у входа в класс. — В твоих глазах я всего лишь пошлый,
корыстный, самовлюбленный потребитель?
— Нет! — кричу я, вцепившись в его руку.
Если честно, я и в самом деле имела в виду нечто подобное.
Только не в смысле: «Мой парень — копия Стейши мужского пола», а скорее: «Мой
парень умеет ценить красивые стороны жизни».
— Я просто... — Жаль, что мне не хватает красноречия, и
все-таки я не отступаю: — Наверное, я просто никак не могу тебя понять. А
перчатка тебе зачем? — Я приподнимаю повыше его руку в кожаной перчатке.
— Разве не очевидно? — Деймен качает головой и тянет меня к
двери.
Я упираюсь. Не очевидно. Сплошная бессмыслица! Деймен
останавливается, уже взявшись за ручку двери, и говорит с обидой:
— Я думал, это хорошее временное решение. Но, возможно, ты
вообще не хочешь, чтобы я к тебе прикасался?
Нет!.. К нам приближаются одноклассники, поэтому я перехожу
на телепатическую речь и мысленно напоминаю Деймену, как трудно мне было в
последние три дня избегать физического контакта. Я делала вид, что
простудилась, хотя мы оба знаем, что вообще никогда не болеем, и придумывала
другие идиотские предлоги. Мучение, да и только. Когда у тебя такой
потрясающий, сексуальный, невероятный бойфренд, а ты даже дотронуться до него
не можешь, — это же самая чудовищная пытка.
— Я понимаю, нам нельзя рисковать, даже случайно нельзя
прикасаться к открытой коже и так далее, и все-таки, тебе не кажется, что это
выглядит очень уж... странно? — шепчу я, едва мы снова остаемся в коридоре
одни.
— Ну и пусть. — Он смотрит мне в глаза, открыто и искренне.
— Мне безразлично, что думают другие. Для меня имеешь значение только ты.
Он сжимает мои пальцы и силой мысли распахивает дверь
класса. По дороге к своим партам мы проходим мимо Стейши. Хоть я и не видела ее
с самой пятницы, когда она очнулась от колдовства Романа, я уверена, что ее
ненависть ко мне нисколечко не ослабла. Я уже готовлюсь перешагнуть через сумку
— Стейша каждый раз бросает ее на пол в проходе, рассчитывая, что я споткнусь.
Нет, сегодня она не повторяет надоевший прием — ее слишком поразил новый облик
Деймена. Стейша неторопливо осматривает его с головы до пят и тут же начинает
осмотр сначала.
Пускай на этот раз она позволила мне пройти спокойно, все
равно нельзя расслабляться. Стейша ясно дала понять, что ее отношение ко мне
никогда не изменится. Подозреваю, она сейчас еще злее, чем всегда, а эта маленькая
передышка — всего лишь затишье перед бурей.
— Не обращай внимания, — шепчет Деймен, придвигая свою парту
почти вплотную к моей.
Я киваю — не обращаю, мол, — хотя на самом деле, если
честно, это не в моих силах. И хотела бы притвориться, будто не замечаю Стейшу,
да не могу. Вот она сидит впереди, и я ни о чем другом даже думать не в состоянии.
Я заглядываю в ее мысли — хочу узнать, что все-таки между ними было. Я понимаю:
ухаживания, поцелуи и объятия — это злое колдовство Романа. Понимаю, Деймен
действовал не по своей воле. Но факт остается фактом: губы Деймена прижимались
к ее губам, его руки скользили по ее телу. Наверняка дальше дело не пошло, а
все-таки мне было бы легче, будь у меня хоть какие-нибудь доказательства.
И пусть это безумие и полный мазохизм — я не успокоюсь, пока
не доберусь до ее воспоминаний и не вытащу на свет все до единой ужасные,
мучительные подробности.
Я готовлюсь нырнуть глубже, докопаться до самой сердцевины
ее разума, и тут Деймен сжимает мою руку.
— Эвер, остановись! Пожалуйста, не мучай себя. Я уже сказал
— там нечего видеть.
Я сглатываю комок в горле, не сводя глаз с затылка Стейши,
которая в это время сплетничает с Хонор и Крейгом. Едва слышу слова Деймена:
— Ничего не случилось. Там было совсем не то, ты думаешь.
— Ты же вроде все забыл?
Я оборачиваюсь, и мне сразу становится стыдно — Деймен
смотрит на меня с такой болью...
— Пожалуйста, поверь мне. — Он вздыхает. — По крайней мере
постарайся поверить. Хорошо?
Я делаю глубокий вдох. Поверила бы, если могла.
— Серьезно, Эвер! Сначала ты не могла пережить мои любовные
приключения шестисотлетней давности, а теперь терзаешься из-за прошлой недели?
— Он хмурит брови и наклоняется ближе. — Я знаю, тебе невероятно больно. Я
понимаю, правда. Но что сделано — то сделано. Я не в силах изменить прошлое.
Роман специально это подстроил. Не дай ему победить!
