Я проглатываю комок в горле, щурю глаза, пытаясь разобрать
размашистую черную подпись в правом нижнем углу картины. Никак не получается
расшифровать последовательность согласных и гласных букв, которая ничего для
меня не значит.
— Бастиан де Кул, — произносит Деймен, не отрывая от меня
взгляда.
Я оборачиваюсь. Говорить по-прежнему не могу.
— Бастиан де Кул — художник, который написал эту картину.
Написал тебя.
У меня чуть-чуть кружится голова. Все, что я когда-то знала
о себе, о нас... сама основа нашей жизни вдруг стала шаткой и ненадежной.
Деймен кивает. Нет нужды в словах. Мы оба видим правду.
— Если тебе интересно... Все закончилось прежде, чем высохла
краска. По крайней мере я себя в этом убедил. А теперь... Я уже не так уверен.
Широко раскрываю глаза, не понимая. Какая связь между
портретом столетней давности и нами сегодняшними?
— Хочешь увидеть его? — спрашивает Деймен.
В его глазах под полуопущенными веками ничего невозможно
прочесть.
— Бастиана?
Имя оставляет на губах странно знакомый вкус.
Деймен кивает. Он готов материализовать живописца, если
только я соглашусь. Я хочу отказаться, но Деймен кладет руку мне на локоть.
— Я думаю, ты должна на него посмотреть. Так будет честнее.
Глубоко вздыхаю, впитывая кожей тепло его руки. Деймен
сосредоточенно закрывает глаза, и перед нами возникает высокий, худой,
несколько растрепанный молодой человек. Деймен выпускает мою руку и отступает
на шаг, давая мне возможность рассмотреть живописца, пока не пройдет
назначенное ему время и он не развеется в воздухе.
Я медленно подступаю ближе, обхожу вокруг призрачного
незнакомца — красивого, пустого творения, лишенного души.
Рассеянно изучаю его облик. Из-за высокого роста он кажется
еще более поджарым. На костях ни капли жира, только жилы и сухие мышцы
угадываются под одеждой — чистой и добротной, хоть и болтающейся слегка. Кожа
белизной почти не уступает моей, а волосы — темные, волнистые — расчесаны на
косой пробор. Тяжелая челка падает на глаза. Необыкновенные глаза.
Я с трудом дышу. Образ живописца понемногу начинает
бледнеть, и я слышу голос Деймена:
— Обновить его?
По голосу ясно, что ему ужасно не хочется, но если я попрошу
— сделает.
А я стою столбом, вперившись взглядом в мешанину дрожащих
пикселей, которые вот-вот совсем исчезнут. Незачем обновлять изображение — я и
так знаю, кто он такой.
Джуд.
Возникший передо мной парень, голландский живописец
девятнадцатого века по имени Бастиан де Кул, в нынешнем столетии родился Джудом.
Я протягиваю руку — схватиться за что-нибудь, а то меня ноги
не держат. Схватиться не за что, и только Деймен мгновенно оказывается рядом со
мной.
— Эвер!
Его отчаянный крик звенит у меня в ушах, руки подхватывают
меня и держат так надежно, что я сразу чувствую себя в безопасности, будто
вернулась домой. Он материализует мягкий бархатный диванчик и усаживает меня.
Смотрит испуганно. Он совсем не хотел довести меня до такого.
А я, не смея вздохнуть, заглядываю ему в глаза. Мне страшно:
вдруг что-то изменилось после того, как правда вышла наружу. Ведь теперь мы оба
знаем, что для меня не всегда существовал только он один.
Был кто-то еще.
И сегодня я с ним знакома.
— Я не... — Мотаю головой, смущенная, пристыженная, словно я
невольно предала Деймена, словно я специально разыскала того, другого. — Я не
знаю, что сказать. Я...
Деймен касается моей щеки, привлекает меня в объятия.
— Не надо так думать, — говорит он. — Ты ни в чем не
виновата. Слышишь? Ни в чем. Это просто карма. — На несколько секунд замолкает,
а его взгляд не отпускает меня. — Так сказать, незавершенное дело, вот и все.
— Что тут может быть незавершенного? — Начинаю догадываться,
к чему он клонит, и вот уж этого я никак не желаю. — Больше ста лет прошло! Ты
сам сказал, все закончилось, не успела краска...
Договорить не удается. Деймен качает головой, дотрагивается
до моей щеки, плеча, колена.
— Я в этом уже не так уверен.
Я смотрю на него, борясь с желанием рвануться прочь. Хочу,
чтобы он замолчал. Хочу уйти отсюда. Мне здесь больше не нравится.
— Видимо, я вам помешал. — Его лицо стало жестким,
осуждающим, хотя осуждает он только себя самого. — Видно, у меня привычка такая
— вмешиваться в твою жизнь и все решать за тебя. Навязывать тебе судьбу... —
Деймен стискивает зубы. Взгляд его тверд, и только губы чуть дрожат, выдавая,
чего ему все это стоит. — Судьбу, которая не была тебе предназначена.
— О чем ты говоришь?
Я кричу, потому что чувствую энергию, облекающую его слова,
и знаю, что дальше будет еще хуже.
— Разве не очевидно?
Свет в его глазах дробится на миллионы осколков — калейдоскоп
тьмы, который невозможно склеить заново.
Деймен поднимается с диванчика одним стремительным
движением, заполняя пространство передо мной. Пока он снова не заговорил и не
испортил все окончательно, я выпаливаю:
— Это просто смешно! С начала и до конца! Сама судьба
сводила нас вновь. Ты сам говорил — мы с тобой две половинки! Я знаю, так
всегда бывает — если двое суждены друг другу, они будут встречаться опять и
опять, наперекор всему!
Я хочу взять его за руку, а он отступает, и мне не
дотянуться.
— Судьба? — Голос Деймена звучит жестко, взгляд холодный, но
все это нацелено внутрь, на самого себя. — Да я всю землю обшарил, разыскивая
тебя, и не один раз! Это, по-твоему, судьба? Я не мог остановиться, пока не
найду тебя! — Он смотрит мне прямо в глаза. — Эвер, скажи, это судьба? Или
попросту принуждение?
Я хочу ответить, раскрываю рот и ни одного слова не могу
выдавить. Деймен вновь подходит к портрету красивой и гордой девушки, чей
взгляд обращен к другому.
— Я ничего не хотел знать. Четыреста лет убеждал себя, что
это и правда наша судьба, что мы с тобой предназначены друг для друга. Но когда
увидел тебя после работы, я почувствовал — что-то изменилось в твоей
энергетике. А вчера вечером я все понял.
Я смотрю на его спину, решительный разворот плеч, на его
стройную, мускулистую фигуру. Вспоминаю, как странно он себя вел. Теперь все
стало понятно.
— Как только увидел его глаза, я понял. — Он оборачивается,
и наши взгляды встречаются. — Скажи мне правду, Эвер. Разве с тобой было не то
же самое?
У меня комок застрял в горле. Хочется отвести глаза, но я
знаю, что нельзя. Деймен поймет неправильно, он решит, что я хочу что-то
скрыть. Вспоминаю, как Джуд застал меня тогда в магазине — как стучало у меня
сердце, и щеки горели, а в животе происходило какое-то странное трепыхание. В
один миг я совершенно расклеилась. Все из-за того, что зеленые, как море, глаза
Джуда встретились с моими...
